Рут была в сомнениях:
– Это не стоит того, чтобы бросать любимую работу ради той, где ты умрешь со скуки. Мы что-нибудь придумаем.
– Дело не только в деньгах – все уголовное право трещит по швам.
Облокотившись на стол, Рут подалась вперед и вгляделась в его лицо.
– Разве не лучше остаться и помогать системе становиться лучше? Ты же сам с такой уверенностью об этом говорил! – Упорство было одним из тех качеств, которые она в нем очень ценила и уважала.
– В принципе, я и сейчас так думаю, но весь процесс постепенно превращается в фарс, а я разочаровываюсь все сильнее и становлюсь таким же циником, как все остальные. Непросто сохранить чувство собственного достоинства, – ответил Адам и взял Рут за руку. – Я правда всегда в это верил, но теперь мое мнение меняется. Так что скажешь?
– Если ты перестал быть счастлив, тогда надо уходить – я не сомневаюсь, что тебя возьмут. Но, в конце концов, решать тебе.
– Нет, это должно быть совместным решением, – возразил Адам, – потому что оно касается нас обоих. Если я стану судьей, то и тебе будет полегче, ведь мне больше не придется работать по ночам. – Он поцеловал ей руку и робко добавил: – Может, у нас даже появится больше общих занятий. Будем путешествовать или откроем свой бизнес. По-моему, сейчас самое время. Как думаешь?
Он смотрел на нее и ждал ответа.
Его слова тронули Рут: она почувствовала, как ее сердце дернулось, будто оно слегка наклонилось в сторону и тут же вернулось на место – никто, кроме Адама, не вызывал у нее таких ощущений. Она хотела воскликнуть: “Да, конечно, любимый, так и сделаем!”, – но его внимательное отношение к ней и нежная уверенность в их взаимности смутили ее. Ей стало так стыдно за собственную ложь и тайные консультации со специалистами, что она выпалила:
– Да боже ж мой, мы свободные люди! Делай, что считаешь нужным!
В глазах Адама на мгновение промелькнули удивление и боль, но тут же исчезли.
Рут закрыла лицо руками:
– Прости, прости, я не хотела!
– Не нужно извиняться, – ответил Адам, сосредоточенно разламывая пападам на мелкие кусочки. – Я просто хотел узнать, что ты думаешь, – продолжал он, внимательно рассматривая остатки лепешки. – Кажется, теперь мне все ясно, – произнес он и замолчал. Рут убрала руки от лица, и их взгляды встретились. – Спасибо за откровенность.
Какое-то время они ели в тишине. Затем Адам нарушил молчание:
– Алекс звонила, пока тебя не было. Ты знала, что она предложила Лорен родить для нее?
– Да.
– А мне не сказала, – упрекнул ее Адам, но Рут заранее отправила в рот целую ложку риса с далом. – Оказалось, что у Алекс ничего не выйдет, и теперь Лорен в отчаянье.
Рут показалось, что это отличная возможность начать разговор.
– Может, им стоит поискать другую суррогатную мать? – неуверенно начала она.
Адам опустил вилку и нож на тарелку.
– То есть ты считаешь, что это нормально?
– Я понимаю твои сомнения, но, если Лорен и Дэн этого хотят, мы должны уважать их выбор, – сказала она и, выдержав паузу, аккуратно продолжила: – Нам только и остается, что поддержать их.
Адам удивленно поднял брови.
– Ты вообще представляешь, каким кошмаром это может обернуться для всех нас? И моральным, и этическим.
Рут поняла, что ее резкость спровоцировала агрессию с его стороны, но не собиралась на этом останавливаться:
– Ты сразу переходишь в режим перекрестного допроса, поэтому мы и не можем обсуждать с тобой подобные темы, как это делают все нормальные люди. – Она понимала, что теперь уж точно стоит замолчать, но желание отстоять свою идею пересилило разум: – Тебе даже в голову не пришло, что суррогатное материнство – это милосердный и великодушный подвиг, который меняет жизнь бездетных пар. Настоящий альтруизм!
Адам фыркнул:
– В отличие от омерзительной сделки, когда женщина продает свое тело тому, кто больше заплатит, а потом делает детей на заказ?
– В бедных странах, куда толпами валят больные бесплодием, такое действительно случается, но я-то говорю про добровольное суррогатное материнство здесь, в Лондоне.
– Тогда почему оно полностью запрещено во многих развитых странах? Наверное, потому, что там знают о существовании моральных и биологических запретов, нарушать которые опасно! Иногда нужно просто принять ограничения нашего тела, а не вмешиваться в подобные дела, когда предугадать все последствия просто невозможно.
Терпение Рут лопнуло.
– Ты можешь хоть раз отступиться от своего католического бреда?! Наша дочь пойдет на все ради ребенка. Ты даже представить себе не можешь, насколько тяжело противостоять этому желанию!
Адам смотрел на нее с нескрываемым отвращением.
– Но если необходимо, то это желание можно преодолеть. Некоторые женщины ведь так и делают, да, Рут?
Он пересек черту, которую они молча обходили годами.
– С меня хватит!
Она встала так резко, что ее стул пошатнулся и с металлическим лязгом рухнул на пол. Звук был настолько громкий, что все в зале замолчали и уставились на них. Рут никак не могла попасть рукой в рукав пальто – ее колотило от ярости. Адам смутился и, подняв стул, положил руку на плечо Рут, одним жестом уговаривая ее сесть и прекратить устраивать цирк.
– Я не… – начал он.
Она оттолкнула его и прорычала:
– Убери руку! Меня от тебя уже тошнит! Ты как хочешь, а я ухожу. Будь добр, не забудь расплатиться.
* * *
Вернувшись домой, Рут поднялась в гостевую спальню, рухнула на кровать и несколько минут делала дыхательные упражнения, пока сердце не перестало бешено биться. Перевернувшись на бок, она расслабила живот и представила, будто в нем ребенок. Чудесным образом зарождать жизнь, постепенно набухать, давая зародышу расти, а затем выталкивать это визжащее, сморщенное существо на белый свет – вот на что было когда-то способно ее дряхлое тело. Она лелеяла воспоминания о беременности и о том, как новорожденные малышки жались к ней и тянулись к груди. Рут вдруг поняла, как сильно ей хочется вновь испытать эти чувства. Она выгнула спину и погладила округлившийся живот. Конечно, в прошлом есть вещи, о которых жалеешь – мечтаешь, чтобы их никогда не было, – но рождение ребенка к ним не относится. Если бы все получилось, суррогатное материнство могло бы стать радостью. И даже искуплением.
* * *
Одно из преимуществ большого семейного дома без детей состоит в том, что двое взрослых после ссоры могут жить раздельно, при этом наблюдая за действиями друг друга и стараясь лишний раз не пересекаться – так что Адам и Рут умудрялись избегать друг друга все воскресенье. В это время каждый из них прокручивал в голове вчерашний разговор в ресторане, правда, с некоторыми поправками: добавляя неопровержимые аргументы и искренние мольбы о прекращении спора, чтобы утвердить свое моральное превосходство и укрепить позицию. Обоим было одиноко. Рут проснулась рано и лежала с книгой. Как только Адам отправился на еженедельный теннисный матч в парк Рэйвенскорт, она тут же позвонила Лорен.
