“Если бы у меня была возможность, как бы я поступила сейчас?” – подумала Рут. Она задавалась вопросом, каково было бы вынашивать ребенка здесь, вдали от шума и грязи Лондона. Она не готова примерить на себя образ бабушки, похожей на жадную чайку, которая будет парить над жизнью Лорен в ожидании лакомых кусочков, например, получить разрешение посидеть с мальчиком, которого она носила, хотя бы пару часов. Вот бы еще раз стать матерью, чтобы использовать новые знания, исправить ошибки прошлого. Хотя бы в этот раз все сделать так, как надо.
* * *
В тот вечер погода испортилась, и, когда они ехали домой в плотном транспортном потоке под проливным дождем, их машина казалась нитью в ткацком станке из красных, желтых, белых и оранжевых вспышек света в призме брызг из-под колес грузовиков. Черные дворники безостановочно мелькали вправо и влево. Шейла не могла говорить: она сосредоточенно приникла к лобовому стеклу, стараясь разглядеть разметку.
Рут осталась наедине со своими мыслями. Она откинула спинку сиденья, закрыла глаза и погрузилась в сон. Полдень. Она толкает коляску по закоулкам Ньюлина, к ужину куплена свежая рыба. Они возвращаются домой, проходят квартал домиков времен Эдуарда VII – жемчужину гавани, которой нужно немного внимания и заботы. Он лежит в коляске лицом к ней, как теперь возят детей, и время от времени улыбается, а она смеется. Он сидит у нее на коленях, весело посмеиваясь, она собирает сливы в ухоженном саду обнесенного оградой дома в Пензансе, который представляет собой историческое наследие эпохи Регентства. Она печет фруктовый пирог на очаровательной кухне, а он сидит в высоком детском стульчике; они обедают вместе и никуда не торопятся. Она наблюдает за ним на детской площадке возле недавно отреставрированного бывшего фермерского дома в Перранатно; перед ним открывается невероятный вид на залив Маунтс-бей, она фотографирует и мягко подбадривает, предлагая забраться повыше. Они вместе гуляют по пляжу, она учит его читать, ждет, пока он завяжет шнурки и закончит свой рассказ, он доверяет ей, она слушает. Она наблюдает за ним, пока он спит в комнате, которую она выкрасила в темно-синий цвет с серебристыми звездами, он обнимает ее и говорит, что любит ее…
* * *
Шейла резко затормозила, и Рут открыла глаза. Они все еще ехали по автомагистрали, и движение по всем трем полосам замедлилось – все объезжали аварию: столкнулись восемь или десять машин, синие вспышки сирен, как в кино, отражались в каплях дождя, темные лужи, возможно, крови, три машины скорой помощи с дверями нараспашку, мужчины в светоотражающих костюмах поднимают носилки. Следующие пять минут машины ползли, отрезвленные близостью к катастрофе и внезапным напоминанием о том, что смерть может прийти в любой момент; затем шок прошел, и все снова ускорились. Они подъезжали к Лондону через размытые фасады домов в пригородах времен межвоенного расширения – как будто едешь в рукаве старого серого свитера.
Впервые в жизни Рут не хотелось ехать домой, в Хаммерсмит. Они с малышом стали единым целым, только они вдвоем, и им не место в Лондоне, в Корнуолле им было бы гораздо лучше, там они были бы счастливее. Но она знала, что это невозможно: ее тянуло назад, к кошмарам, родам и невообразимому разрыву, который за ними последует.
27
Адам оказался посреди хаоса, который царил воскресным днем в детском отделе универмага “Джон Льюис” на Оксфорд-стрит: повсюду бегали дети, то и дело сталкиваясь с чем-нибудь большим, падая и истошно вопя; отцы их тут же поднимали, всовывали им в руки соки в пакетах, чтобы прекратить их крики; будущие матери выбирали кроватки, разрываясь между брендами; пары разглядывали люльки и пеленки, их лица горели от нетерпения. Он будто вернулся в прошлое. Он, Лорен и Дэн представляли собой необычное трио: они были единственными, с кем не было беременной женщины.
За обедом он предложил купить им все необходимые товары для ребенка. Дэн на всякий случай предупредил, что Лорен, вероятно, захочет все внимательно проверить, прежде чем покупать, но оказалось, что она успела это сделать еще несколько месяцев назад и точно знала, чего хочет. Она сказала, что Адаму не нужно все это оплачивать. Он настаивал:
– Твоя мать взяла на себя самую ответственную работу, а это будет мой вклад. Что сейчас должно быть в идеально обставленной детской? Мои знания устарели лет на тридцать.
Лорен сверилась с телефоном и продиктовала список: с кроваткой разобрались, Дэн сам выбрал и купил автокресло, осталось купить коляску, люльку, пеленальный столик, ванночку и радионяню. Адам спросил:
– Может, купим все сразу?
Они прошлись по списку, пока не осталась только коляска. Перед ними стояло десять пар, и, когда подошла их очередь, консультант указала им на коллекцию хитроумных приспособлений, похожих на квадроциклы, которые трансформировались в прогулочную коляску, люльку и тележку для покупок. Лорен сказала, что сейчас у всех такие. Она разрывалась между двумя моделями: черно-зеленая была отличного качества, но, может быть, слишком навороченная и дорогая?
– Да забудь ты о деньгах! – воскликнул Адам. – Ты годами ждала этого, Лорен, выбирай, что нравится.
Лорен обратилась к консультанту.
– Не удивляйтесь, мы ждем сына, моя мама родит его через четыре недели.
– Ваша мама?
– Да, она еще и наша суррогатная мать.
Женщина улыбнулась.
– Какой щедрый поступок. Значит, вы дали ей возможность отдохнуть дома, пока закупаетесь всем, что нужно вашему сыну? Какая удивительная дама, вы, наверное, ее на руках носите?
Они улыбались и кивали, чувствуя себя в той или иной степени неудобно.
– Все готово, – сказала консультант, – доставим на следующей неделе, на случай, если ребенок решит появиться раньше.
* * *
В кафе за чашкой чая Лорен объясняла Адаму, что ребенок уже жизнеспособен: даже если он родится сегодня днем, он отправится в специальный кювез и все с ним будет в порядке.
– Поэтому мы заканчиваем ремонт в детской и решили закупиться всем необходимым.
– Но у нас нет причин волноваться, что он родится до срока, – твердо сказал Дэн. – Результаты анализов точные, все идет по плану, да? – Он приобнял Лорен за плечо и поцеловал ее в макушку. Она прижалась к нему и кивнула.
Адам решил, что кто-то должен добавить в бочку меда ложку дегтя, и спросил:
– А Рут? С ней все хорошо?
– Я не видела ее с последнего осмотра, но, насколько я знаю, с ней все в порядке, – ответила Лорен. Ее щеки налились краской, и Адам задумался, не поссорились ли они. – Она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поехать в Корнуолл на прошлых выходных.
– Но вы же все равно не спускаете с нее глаз?
– Мы увидимся с ней завтра в клинике. – Слова Лорен звучали так, будто она пытается защититься. – Инстинкт самосохранения у мамы работает как надо, да?
Странное заявление, но он решил не обращать внимания: роды неминуемо приближались, и Лорен, похоже, нервничала гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд. Он подумал о Рут, которая осталась дома одна: что она делает, что чувствует? Боится ли она того, что ждало впереди? Он понятия не имел, что с ней происходит, и вдруг понял, что воображаемая связь, которая существовала между ними почти тридцать пять лет, оборвалась навсегда.
