Несмотря на то что она проходила через это множество раз, потеря стала для нее шоком. Она стояла у окна в гостиной и смотрела на машины и людей, осознавая, что ее трагедия ничуть не затронула мир вокруг.
“Постарайтесь не замыкаться в себе”, – говорила она вслух, имитируя спокойный, умиротворяющий голос специалиста по когнитивно-поведенческой терапии, и закручивала красный резиновый браслет, обвивавший правое запястье, пока ощущение стянутой, онемевшей кожи не затмевало боль. Ей посоветовали носить браслет не снимая и затягивать его, когда в голову лезут дурные мысли, – так мозг постепенно научится избегать пагубного воздействия. Лорен сказали, что, если сдавить артерии, выделится адреналин, и это действие показалось ей щадящей заменой порезам на запястье – нет ни вреда, ни чувства вины.
Они лелеяли каждый эмбрион и оплакивали их гибель. Эти переживания сплотили их и отлучили от остального мира, потому что больше никто не понимал их скорбь. Порой, когда Дэн был на работе, Лорен доставала из глубин прикроватного столика конверт с распечатками. Тринадцать маленьких черно-серых снимков – уголки нескольких из них уже начали немного загибаться. Это все, что осталось от семерых детей, которые обосновались в ее чреве, а затем ушли. Она раскладывала их на одеяле и подолгу рассматривала, предаваясь нежным воспоминаниям.
Лорен с Дэном совершенно не вписывались, отставали, выбивались из общей картины. У немногих ее подруг были дети, но почти все его друзья уже имели по одному или даже по два ребенка. Люди начинали было спрашивать – и неоконченный вопрос неловко повисал в воздухе. Более чуткие знакомые старались при них не распространяться об успехах своих чад, не назначать встречи в кафе, куда часто заглядывают счастливые мамочки, и не рассылать приглашений на обеды, где существует вероятность опасной встречи с молодыми семьями. Хуже всего было на Рождество.
Обыкновенная удача других становилась невыносима. Когда очередная пара друзей объявляла о беременности, Лорен испытывала почти физическую боль и впоследствии старалась их избегать, потому что не могла скрывать душившие ее мерзкие чувства. Ее мучила зависть, когда она слышала истории о женщинах за сорок, которым с легкостью удалось родить, или о тех, кто производил на свет по три-четыре ребенка, когда у нее не получалось выносить даже одного. Из-за этой ужасной несправедливости она чувствовала себя ущемленной, и в ее душе копилась злоба. В их круг общения входило все больше бездетных друзей: так было легче.
Телефон завибрировал. Лорен сунула руку в карман и нащупала его среди скомканных влажных салфеток.
Все время думаю о тебе
Может встретимся?
Выпьем чаю или прогуляемся?
Представляю, как тебе нелегко.
Люблю, целую
Лорен положила телефон на подоконник. Всю свою жизнь она относилась к матери с опаской. Однажды, в первый год средней школы, мама разрешила ей в конце четверти ложиться спать позже и приходить к ней на съемки. После одного из таких походов Лорен услышала, как ее коллега говорила с восторгом: “Как же тебе это удается, Рут? Успеваешь работать, уделять время мужу, заботиться о детях, еще и умудряешься заставить всех плясать под твою дудку. Вот что значит профессиональный управленец!” “Так вот как это называется, когда мама всерьез берется за тебя”, – подумала Лорен. Ей не хотелось, чтобы ею управляли: ее высокая, красивая и наглая мамаша обожала залезать в душу и везде совать свой нос. Если пригласить ее домой сегодня, она со своим сочувствием разбередит старые раны, вновь открывшиеся после выкидыша, и сделает только хуже. В этот раз все было просто ужасно: она позволила себе поговорить с ребенком – о том, какой замечательной будет их жизнь и что все их мечты наконец исполнятся. Она играла с судьбой, и та поразила обоих. Лорен ответила:
Спасибо, мам. Не переживай,
все хорошо, приезжать не нужно.
Еще увидимся, целую.
Сквозь стекло она видела раскидистые кроны деревьев: ярко-желтые листья вперемешку с темно-коричневыми. На ветках грелись в лучах осеннего солнца розово-серые, по-летнему пухлые голуби. Кто-то мог бы назвать этот день чудесным, но только не Лорен.
Она положила руки на талию и попыталась их соединить: плоть довольно легко поддалась. Восемь дней назад ей казалось, что живот стал более упругим и сильнее выдавался. Она подолгу стояла боком у зеркала в ванной и представляла, как он понемногу растет.
“Бесплодная. Бездетная. Бесполезная”. Она натянула резиновый браслет – так всадник натягивает поводья, пытаясь сдержать огромную обезумевшую лошадь.
“Если станет совсем невыносимо, постарайтесь отвлечься от этих чувств. Займите себя делом, какой-нибудь физической активностью”, – советовал психотерапевт. Лорен открыла оконную задвижку, подняла нижнюю створку, и она со стуком врезалась в раму. В комнату ворвались запахи и звуки с улицы: пары бензина и сладковато-терпкий аромат гниющих листьев, гул машин, визг полицейской сирены и детский смех, доносящийся со школьной площадки на соседней улице. Лорен отпрянула от окна, и в ту же секунду с дерева беззаботно слетел голубь и приземлился прямо на узкий подоконник. Черные глазки осмотрели ее и забегали по комнате в поисках добычи.
Она на цыпочках подошла к журнальному столику, взяла из открытой пачки печенье и покрошила его на подоконник. Птица на мгновение отшатнулась, намереваясь взлететь, но затем передумала и опустила голову, изучая еду. Голубь искоса посмотрел на Лорен и принялся клевать крошки.
Зазвонил телефон, и птица тут же упорхнула. Лорен закрыла окно и посмотрела на экран: Алекс сидела за кухонным столом у себя дома в Сан-Франциско и поедала мюсли.
– Привет! У меня есть двадцать минут, потом убегаю на работу. Я тут недавно кое-что узнала и хочу тебе рассказать. – Алекс на секунду замолчала. – Ты такая бледная, как себя чувствуешь?
Лорен вздохнула:
– Не очень. Мне снилось, что я все еще беременна, а потом проснулась и вспомнила, что никакого ребенка нет. Как будто снова его потеряла. После этого было несколько сильных панических атак. Кажется, я не выживу, если не смогу иметь детей.
– Сможешь! – Алекс подняла руки над головой, будто ангел, прибывший с вестью. – У меня для тебя отличные новости из Калифорнии, мировой столицы суррогатного материнства. Вчера я взяла выходной и обзвонила все клиники из списка, который ты мне отправила.
– Спасибо, – равнодушно ответила Лорен.
– А еще я заехала в те шесть, что были ко мне ближе всего, и кое-что взяла, – сказала Алекс, размахивая веером из брошюр. – В отличие от сайтов, тут подробно расписаны все цены. И везде есть суррогатное материнство. Когда сможешь встретить курьера?
– Не стоит, лучше отправь по почте.
Алекс нахмурилась.
– Но ведь еще позавчера ты говорила, что это очень срочно, потому что тебе нужно как можно скорее найти клинику.
– Знаю, но вчера мы разговаривали с Дэном, и вдруг он говорит: “Может, не будем заводить детей? Что в этом такого ужасного?” Представляешь?! – Лорен посмотрела на сестру с тревогой.
