Летицию захлестнуло ощущение счастья, и самое главное – счастья вполне осознанного. Ну и что, что у них с Давидом не осталось родни, что судьба их не пощадила? Разве их семья не сидит сейчас перед ними, не разделяет с ними общее веселье, вспыхнувшее просто так, из ничего? Им придает силу уже само по себе то, что они вместе. И с ними дети, объединенные детской беззаботностью и все той же искрой сопричастности. Мило был счастлив, и от взгляда на эту детскую радость у Летиции на глаза навернулись слезы. Все восприняли их как результат сумасшедшего смеха. По какому же праву она жаловалась на одиночество? Вон, у Тифэн и Сильвэна есть семьи, но они, похоже, никакой радости от этого не испытывают…
Летиции на память пришел недавний разговор с Тифэн и то неприятное чувство, которое она испытала, когда та допустила жуткую бестактность. Она тогда очень обиделась, а теперь упрекала себя за прямолинейность. Ведь с Тифэн ее связывало все, кроме кровного родства, они стали как сестры.
Постепенно всеобщий смех затих, и вечер пошел своим чередом. Потом, когда она укладывала детей спать, перед тем как присоединиться к остальным, Летиция взяла листок бумаги и написала на нем: «Прости меня». Но это было уже позже, около полуночи, когда Тифэн помогла ей убрать со стола и они с Сильвэном собрались к себе. Улучив момент и набравшись смелости, она протянула листок подруге. Та с удивлением развернула и прочла записку.
– Простить за что?
– Я понимаю, это чистый идиотизм! – принялась оправдываться Летиция. – Это по поводу того, что произошло на прошлых выходных. Я тогда разозлилась на тебя, а теперь злюсь за это на себя…
– Ты что, того?
Летиция улыбнулась:
– Надо уметь признавать свои ошибки.
– Да это я тогда была не права, это мне надо просить прощения!
– Но должна же я как-то выйти из положения!
Тут обе не выдержали и расхохотались. Стараясь не выдать волнения, Тифэн бережно сложила листок и спрятала в бумажник.
Глава 13
В следующее воскресенье ни бледный свет, проникавший сквозь шторы, ни будильник мобильного телефона, обычно поставленный на 6:45, Летицию не разбудили, и она пребывала в блаженном осознании того, что время не настало и можно еще поспать. Она протянула руку и инстинктивно пошарила рукой на ночном столике, нащупывая телефон. Он показывал 7:10. Летиция мигом соскочила с кровати и помчалась в ванную, на ходу задавая себе вопрос, почему же не зазвонил будильник…
И только тогда поняла, что сегодня воскресенье.
Наверное, ее разбудил какой-то глухой удар, донесшийся из-за стены, причем разбудил как раз в тот день, когда она разрешила себе поспать подольше. Летиция раздраженно заворчала и сунула голову под подушку, но тут сквозь стену раздался второй удар. То, что Мило вынырнул из объятий Морфея в семь утра, еще можно было стерпеть, хоть и с трудом. Но то, что ребенок, за которого она не отвечает, позволил себе ее разбудить, очень ее раздосадовало.
Не иначе, это Максим: его комната стеной примыкала к их спальне. Мальчуган имел не только скверную привычку по воскресеньям просыпаться ни свет ни заря, он еще и затевал какую-нибудь шумную игру. Она уже пыталась говорить об этом с его родителями, и они обещали, что это прекратится.
Но все равно каждое воскресенье Максим шумел и будил ее. Сегодня он решил разыграть футбольный матч, где команду противника представляла смежная с Летицией стена. Зная расположение комнат, она поняла, что шансов заснуть у нее мало, потому что другие стены были заняты библиотекой, окном или радиатором.
Давид рядом с ней спал сном праведника, и его мерное дыхание с легким похрапыванием просто вывело Летицию из себя.
Она попыталась постучать в стенку, без особой уверенности, что ее услышат и уж тем более перестанут шуметь. Серия ударов и последовавший за ними победный крик все больше ее ожесточали и отдаляли от возможности задремать. Окончательно проснувшись, Летиция спустилась в гостиную и набрала номер Сильвэна. После восьмого гудка ей ответил сонный голос.
– Прости, что разбудила, Сильвэн, – сказала она без всякой преамбулы. – Максим в своей комнате играет в футбол, и я не могу заснуть.
Прошло какое-то время, прежде чем информация дошла до спящих нейронов Сильвэна.
– Ой, прости… сейчас пойду скажу ему, чтобы перестал.
– Спасибо.
Она отсоединилась и по дороге в спальню прошла через туалет. Сквозь стену она услышала сухой и резкий голос Сильвэна, который отбирал у Максима мячик. Мальчуган пытался протестовать, что только увеличивало в нем враждебность. Раздалось несколько мятежных воплей Максима и угроз Сильвэна, а потом наступила тишина.
Со вздохом облегчения Летиция, наконец, блаженно вытянулась на кровати.
* * *
Мило, 6 лет, пришел в полный восторг, увидев на рисунке падающую звезду:
– Ой! Гоночная звезда!
Глава 14
Когда после долгих зимних месяцев возвращаются погожие дни, это все равно что выскочить из длинного мрачного туннеля на свет божий. Горизонт очищается, сердца согреваются, желания оживают, и вот мы уже мечемся между желанием сделать сразу тысячу разных вещей и желанием вообще ничего не делать. Именно такую программу и запланировала себе Летиция на этот вечер. Она достала из кладовки шезлонг и разложила его на травке так, чтобы сесть лицом к солнышку. Потом вернулась в гостиную за подушкой, зашла на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь освежающее, и взяла из своей комнаты книжку, бесконечный триллер. Устроившись в шезлонге, она с удовольствием вдохнула теплый воздух. Часы показывали 13:30, и до того, когда надо будет заехать за Мило в школу, оставалось три часа. Целых три часа полного отдыха, когда она позволит себя беспокоить только книге.
Однако не прошло и получаса, как она задремала, окунувшись в сладкое тепло весеннего солнышка, и книга выскользнула у нее из рук на траву. Время застыло в блаженной неподвижности… Но внезапно это блаженство оборвалось.
Летиция рывком вышла из ленивой расслабленности. До нее не долетало никакого незнакомого звука, никакого движения, но необъяснимое ощущение беды заставило ее открыть глаза. Несколько секунд она приходила в себя, вспоминала, какой сегодня день, который час и где она находится, потом приподнялась на локтях и огляделась вокруг. Сад был так же пуст, как в тот момент, когда она принесла себе шезлонг, в доме тоже никого не было, но все-таки, для очистки совести, она позвала:
– Давид, это ты?
Потом немного подождала, прислушиваясь. Давид обычно возвращался с работы не раньше пяти часов.
Летиция наморщила брови.
Еще раз повертев головой, больше прислушиваясь, чем вглядываясь, она приготовилась уже снова нырнуть в теплое солнышко и растянулась в шезлонге.
И вот тут-то и увидела. Краем глаза… В квадрате окна виднелся детский силуэт, что было в такой час совершенно необычно. С того места в саду, где она находилась, были видны задние стены обоих домов. Первый этаж соседского дома загораживала живая изгородь, зато второй этаж было видно хорошо. Справа находилась спальня Тифэн и Сильвэна, справа комната Максима.
