Обе замолчали, поняв, что ступили на скользкую почву и их может вот-вот занести. Летиция попыталась потихоньку перевести разговор на другую тему:
– А как у тебя дела на работе?
– Работа движется помаленьку, – презрительно усмехнулась Тифэн. – Так, просто провожу время. Но это лучше, чем сидеть одной дома.
Застигнутая врасплох, Летиция не знала, что ответить. Снова наступила тишина, которую вдруг нарушила Тифэн.
– Летиция, – смущенно начала она. – Мне бы хотелось… Мне бы очень хотелось повидать Мило.
Такая неожиданная просьба изумила Летицию.
– Я ведь его крестная, – прибавила Тифэн, словно оправдываясь.
– Конечно, – пробормотала Летиция, не уточнив, к чему относится это «конечно»: к тому, что Тифэн крестная Мило, или к тому, что она может его увидеть.
Все у нее внутри сжалось от невыразимой тревоги и тоски, словно перспектива доверить своего ребенка Тифэн ее напугала. Словно, потеряв сына, та вместе с ним потеряла и доверие. Ведь подруга признала свою вину, и теперь эта просьба имела привкус скрытой угрозы, тем более что Летиция сама сказала о качествах, необходимых, чтобы доверить ей ребенка.
«Ты хорошая мать, Тифэн, ты всегда была хорошей матерью».
И все-таки после просьбы Тифэн она не смогла удержаться от инстинктивной реакции отторжения, хотя, подумав, и сочла ее несправедливой. Разве могли несколько минут недосмотра зачеркнуть шесть лет материнской преданности? Конечно же, не могли. Она всегда доверяла подруге Мило. Тогда откуда взялась эта тревога?
В замешательстве от тревожного сигнала, неотвязно звучащего у нее в подсознании, Летиция смотрела на Тифэн, которая явно ждала ее реакции.
– Повидать Мило? Да… Конечно, почему бы нет?
Ответу не хватало энтузиазма, и обеих не так легко было провести.
– Ты не особенно этого хочешь, правда? – тихо спросила Тифэн, и в голосе ее прозвучала тоска.
– Вовсе нет! – воскликнула Летиция, изо всех сил стараясь быть убедительной. – Вот только…
Эти два слова прозвучали еще фальшивее. Поняв, что оплошала, Летиция быстро нашла извинение, причину, чтобы объяснить подруге свою позицию.
– Мило сейчас не совсем в порядке. Поверь мне, утрата Максима ранила его очень глубоко… Если уж начистоту, то мы даже записали его к детскому психиатру на следующей неделе.
Игрушка Мило, найденная на террасе под окном его комнаты, очень встревожила Давида и Летицию. После короткого обсуждения они решили проконсультироваться со специалистом, чтобы помочь сыну преодолеть испытание, которое он, по всей очевидности, преодолевать отказывался. Летиция посоветовалась с его учительницей, и та дала ей координаты Жюстин Филиппо, детского психиатра, по ее мнению, очень знающей.
– Ему необходимо увидеться с нами, – настаивала Тифэн. – Ты заметила, какой тарарам он поднимает, когда играет в саду? Он хочет привлечь наше внимание, я в этом убеждена. Он таким образом нас зовет.
– Пожалуй, это верно, – согласилась Летиция.
– Позволь мне встретиться с ним в субботу вечером, я уверена, что он этого хочет не меньше моего.
Летиция в задумчивости покачала головой. Она разрывалась между неосознанной тревогой и отсутствием аргументов, которые она могла бы выдвинуть в пользу отказа. Ведь для нее Тифэн тоже переоблачилась в одежды зла, и от одной мысли доверить ей ребенка у Летиции все внутри свело судорогой.
Видя, что подруга слишком долго колеблется, Тифэн выложила свою последнюю карту.
– А ты спроси у него, – предложила она. – Пусть сам решит.
Рука помощи достигла предела, просьба перешла в мольбу, и за этим пределом Летиция уже превращалась в палача.
– Хорошо, – ответила она, но ее не оставляло впечатление, что ее загнали в угол.
Глава 32
Мило принял приглашение Тифэн с восторгом, и это удивило мать до такой степени, что она решила пересмотреть свои суждения. А что, если он так шумно требует встречи с Тифэн и Сильвэном, чтобы не чувствовать себя отверженным? А ведь он должен был это почувствовать после катастрофы с Максимом и похорон. Летиция понимала, что всякий раз, когда она заводила с Мило разговор о Максиме, она сосредотачивалась на самой драме, никогда не касаясь самого ужасного из последствий: отказа общаться и тех чудовищных обвинений, которые обрушила крестная на его маму. Хотя Мило и не был свидетелем разлада между его родителями и родителями Максима, он наверняка чувствовал возникшее напряжение, не в состоянии точно определить, в чем дело, и это было хуже всего. Дети прекрасно чувствуют такие вещи.
Поняв, с каким удовольствием его сын воспринял идею повидаться с крестной, Давид не нашел в этом ничего плохого. Он даже удивился, узнав, что Летиция чуть было этому не воспротивилась.
– А что ты хочешь? – заметил он. – Он ходит к ним в гости с самого рождения…
– Я знаю, – согласилась она. – Но я опасаюсь, что он столкнется у них с мукой, которая там еще царит.
– Ну и что? Тебе кажется ненормальным, что родители, только что потерявшие ребенка, находятся в таком состоянии? Оберегать его от этого абсолютно абсурдно. Для него Тифэн и Сильвэн – все равно что вторая семья. Если ты не разрешишь ему с ними видеться, он потеряет все.
– Это верно…
Успокоенная аргументами Давида, Летиция снова обрела доверие к друзьям. А потому она с легким сердцем и с ощущением, что поступает правильно, в ближайшее воскресенье около двух часов дня повела малыша к соседям.
Тифэн встретила Мило с радостью, даже не пытаясь ее скрыть. Как только он вошел, она встала на колени, чтобы быть одного с ним роста, и прижала его к себе.
– Очень рада тебя видеть, – сказала она. – Мне тебя не хватало.
– И мне тебя не хватало, тетя Тифэн.
– Как ты посмотришь на то, чтобы пойти в парк поесть мороженого? – предложила она.
Мило энергично кивнул, сопроводив кивок радостным «Вау!».
– Тогда вперед! За мороженым! – крикнула Тифэн со смехом и обернулась к Летиции: – Я тебе его верну часов в пять, идет?
Та кивнула. Она впервые после смерти Максима видела, как смеется подруга, и это ее очень порадовало. Перед уходом Тифэн притянула ее к себе и тихо шепнула:
– Спасибо…
– За что?
– За то, что доверила мне его, – ответила Тифэн, подбородком указав на Мило.
Летиция пожала плечами, словно давая понять, что такая благодарность – полная дичь, и отправилась домой.
После полудня она занялась делами, на которые всю неделю не хватало времени, потому что Мило постоянно путался под ногами. Она навела порядок в его комнате, переворошив все сверху донизу, потом склонилась над досье, которые дожидались, пока она ими займется, и, наверное, печалились, что у нее опять нету времени. Давид работал, что нередко случалось по вечерам в воскресенье, и дома она была одна. Часа в четыре она решила, что заслужила короткий отдых, и устроилась на террасе с чашкой кофе и журналом. День выдался по-летнему теплый и безветренный, и в доме царил покой, наполнявший ее блаженством. Она вздохнула и закурила сигарету, что случалось с ней довольно редко и только в минуты расслабленности.
