– Но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в опасности! – уверяла она в отчаянии, что не может убедить мужа в том, что над малышом нависла реальная угроза.
– Да перестань, в самом деле! – вспылил Давид. – Ты становишься настоящим параноиком, честное слово! И потом, скажи, пожалуйста, какой опасности подвергнется Мило, если возьмет подаренную ему игрушку?
– Не знаю, – нехотя отозвалась Летиция.
Давид улыбнулся торжествующей улыбкой, которая быстро исчезла с его лица, когда она прибавила:
– Я убеждена, что Тифэн настолько не в себе, что может переделать простую вещь в вещь опасную, а уж особенно электрическую игрушку.
Если бы ситуация не была такой печальной, он бы расхохотался.
– Это ты не в себе, причем серьезно, – возразил он, с жалостью посмотрев на жену.
Летиция почувствовала себя раненной в самое сердце и, ударив кулаком по столу, дала волю гневу:
– Слушай меня внимательно, Давид Брюнель. То, что ты защищаешь эту дегенератку, выше моего понимания! Но ты к тому же позволяешь себе оскорблять меня, и я… я этого не вынесу!
И, спрятав лицо в ладонях, она расплакалась.
Давид уже не скрывал, что доведен до крайности: он глубоко вздохнул и с трудом удержался, чтобы не выйти, хлопнув дверью. Навязчивая идея жены повсюду видеть опасность начинала действовать ему на нервы. Но больше всего он сердился на нее за то, что она перекладывала свои тревоги на плечи Мило. Он и так был потрясен сначала смертью Максима, потом Эрнеста и теперь потерял вкус к жизни, а вместе с ним и беззаботность, на которую имел полное право. Неужели Летиция не понимает, что ее поведение вносит еще большую смуту в его душу и делает из него мрачного меланхолика?
Посмотрев на плачущую, несчастную и такую беззащитную жену, Давид вдруг принял решение разорвать этот заколдованный круг, в который она сама себя загнала. Но как? Он видел только один путь: заставить ее пройти до конца ту логическую конструкцию, в которой она запуталась.
– Хорошо! – решительно заявил он. – Ты считаешь, что Мило в опасности, так? Что Тифэн представляет для него реальную угрозу, потому что не в состоянии смириться с мыслью, что он будет расти у нее на глазах.
– По-моему, это очевидно, – ответила она между двумя всхлипами.
– Значит, надо переехать!
Слезы Летиции сразу высохли. Она подняла на Давида большие изумленные глаза:
– Что?
– Если ты считаешь, что здесь наш ребенок в опасности, потому что Тифэн и Сильвэн живут в нескольких метрах от него, то наш долг – его защитить. Давай переедем!
– Об этом не может быть и речи! – запротестовала она.
– Почему?
– Это дом моих родителей, я выросла в этих стенах и хочу, чтобы мой сын тоже вырос здесь. И я не вижу причины укладывать чемоданы, если моя соседка повредилась в уме. Уж если кто-то и должен съехать, так это она!
– Ты не можешь заставить людей съехать с квартиры только потому, что считаешь их присутствие вредным для твоего ребенка… Но если ты уверена в том, что утверждаешь, то действовать должна сама.
Аргумент был неубойный, и Летиция не нашлась, что ответить. Желание увидеть, как Тифэн и Сильвэн насовсем исчезают из ее мира, с отчаянной силой захватило ее.
– Это несправедливо, – простонала она, и слезы снова побежали у нее по щекам.
– Может быть, но уж как есть.
Летиция погрузилась в печальные мысли, изредка всхлипывая и шмыгая носом.
Уехать отсюда? Покинуть место, с которым столько связано, начиная с детства, с рождением сына и, в конце концов, с памятью о родителях? Выдернуть Мило из привычной обстановки и, может быть, заставить его сменить школу? И потом, куда переезжать? И в тот же миг, как сформулировала все вопросы, Летиция поняла, что далека от того, чтобы выбрать такой радикальный путь.
– Если ты не чувствуешь, что только такое решение вопроса очевидно, значит, Мило не настолько в опасности, как тебе кажется, – заключил Давид, словно проследив весь ход ее мыслей, как в открытой книге.
Летиция разочарованно усмехнулась:
– Значит, ты хочешь доказать, что я ошибаюсь?
– Я хочу доказать, что ты преувеличиваешь и в глубине души сама это признаешь. Согласен, Тифэн была не права, перейдя все границы, но если по-честному, Летиция, нам было чуть легче, она ведь потеряла сына, об этом ты не подумала? И уже никогда его не вернет. Конечно, я с тобой согласен: у меня нет желания подвергать Мило хоть малейшему риску. С Тифэн и Сильвэном все кончено, мы не будем с ними видеться, и баста. Но перестань думать, что она желает Мило зла! И главное, прекрати вбивать эту мысль ему в голову! Этим ты сама приносишь ему еще какое зло! Поэтому, пожалуйста, прекрати эти параноидальные выходки, и давай вместе постараемся, чтобы в этот дом вернулась улыбка нашего сына!
Давид нашел правильные слова. Слезы еще обильнее потекли по щекам Летиции. Потом она встала, обогнула стол, бросилась в объятия мужа и в качестве ответа наградила его страстным поцелуем.
* * *
Воспоминание о таком завершении разногласий совпало с окончанием глажки. Летиция сложила последние брюки, положила их на стопку выглаженного белья и выключила утюг. На улице она различила силуэт Мило, играющего в саду. Потом она забрала белье и поднялась наверх, чтобы разложить все по местам и поменять белье на постели Мило. Это заняло минут десять. Спустившись вниз, она налила себе стакан воды и снова выглянула в окно, выходившее в сад. Она уже поставила стакан в раковину, когда инстинкт подсказал ей: что-то не так.
Глава 46
Летиция быстро обошла столовую, вышла на террасу и оглядела сад:
– Мило?
Быстрым шагом она дошла до кустов, украшавших дальнюю стену, не переставая звать мальчика, и осмотрела кусты.
– Мило, если ты спрятался, выходи! Это уже не смешно!
Потом оглядела просторную лужайку с другой стороны дома и обвела глазами террасу.
– Мило, да где же ты, наконец?
Затем открыла дверь сарая и заглянула внутрь:
– Мило?
Летиция стояла, затаив дыхание, ощущая, как откуда-то изнутри наползает паника: в маленьком помещении не было ничего, кроме садовых инструментов, катка для стрижки травы и нескольких сложенных в углу мешков с парниковой землей, за которыми было невозможно спрятаться. С бьющимся сердцем она обернулась и оглядела край изгороди, тот самый, в котором Максим и Мило когда-то затеяли проделать лаз. Не закрыв дверь сарая, она поспешила к изгороди и, встав на колени, чтобы быть ростом с ребенка, заглянула в узкий проход и осмотрела все вокруг.
Никаких следов Мило.
Все больше беспокоясь, она выпрямилась и поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть поверх изгороди в сад Тифэн и Сильвэна. И там никакого движения, хотя их сад гораздо гуще и пестрее.
