Аня резко поставила чашку на стол и на всякий случай активировала «Берегиню». В следующий момент она метнулась к двери, преграждая выход нашему пленнику. Для надежности еще и барьер поставила.
Ира резко развернулась, треснувшись ногой о столешницу, и влепила ему пощечину.
— О, весь вечер этого хотела!
Когда ее ладонь коснулась щеки австрийца, тот вздрогнул — со стороны это выглядело обычным рукоприкладством, но я ощутил резкий выброс силы. Ира таким образом повесила заклинание. Шпеенхоф снова содрогнулся и оцепенел.
— Ты что с ним сделала?
— Парализовала, — спокойно ответила подруга. — Чтобы не рыпался. А то ручки начал распускать.
Шпеенхоф в ужасе вращал глазами, и в его взгляде читались растерянность, смертельный испуг и мольба. Он не мог произнести ни слова — воздействие Иры оставило ему лишь возможность дышать и моргать.
— Приступай, — велела девушка. — Времени не так много. Матильда не останется там до утра.
— Угу.
Первым делом я начал искать возможные сюрпризы от Аспиды — уже был научен горьким опытом. На аспидовцев работали отличные менталисты, и мне пришлось прибегнуть ко всей своей силе и внимательности, чтобы попробовать отыскать ментальную «бомбу».
— Ну как? — стоя у дверей, спросила Грасс. — Есть чего?
— Есть. И даже больше, — отозвался я и засопел от напряжения.
Все-таки Юсупов — или его неизвестный патрон — подстраховался. Очень тонкая работа, вряд ли даже Корф заметил бы этот узелок, не знай он, что искать. Совсем небольшое ментальное уплотнение на одной из естественных защит, но оно играло роль растяжки для разрывной гранаты. Не заметишь, не обезвредишь, заденешь при сломе защиты — и объекту конец.
Я ощутил прикосновение женской руки. Ира. Ее сила.
— Давай вместе, — потребовала она. — Я тоже хочу все увидеть. Мне это важно.
Я не стал спорить, лишь коротко кивнул, позволяя ей войти в ментальный план Шпеенхофа.
«Видишь этот узелок?» — спросил я и указал на «бомбу». — «Пока не трогай. Это внедренная хреновина может сжечь мозги быстрее, чем мы проломимся».
«Не видела такой раньше».
«Полагаю, нечто подобное стоит и на разуме твоей тетушки. Хотя наверняка у нее что-то посерьезнее будет. Здесь, скорее, защита от дурака».
«И как это убирать?»
«Следи за руками и не повторяй в домашних условиях».
Ирка чуть отстранилась — я почувствовал, что она соединила свою силу с моей и ощутил щекотание бурного потока потенциала Романовых. Казалось, он даже немного раскрылся и стал ярче с прошлого раза. Хотя может тогда я просто не понимал, куда смотреть и что отслеживать. С тех пор все-таки немного поднаторел.
«Работай. И пользуйся моей Благодатью, если понадобится».
«Спасибо».
Я приблизился к узелку, чтобы рассмотреть его детальнее. Инородное вмешательство, но завязано на разум. Соединено тонкими, едва различимыми нитями с основным ментальным планом, словно даже вплавлено в него. Значит, нужно выжигать вокруг с небольшим запасом, как хирурги удаляют опухоль. Насколько я знал, обычно всегда прихватывают немного здоровой ткани, чтобы уж наверняка.
Так я поступил и сейчас. Соединив ментальный поток с боевой силой, я конфигурировал его в подобие ментального «Кладенца» — только обычный был силовой проекцией боевого оружия, а я сделал его ментальный аналог. Осторожно вонзив острие в ментальную материю, я принялся вырезать защиту.
«Кто-то научил или сам догадался?» — спросила Ирина.
«Сам, но помогли. В Отделении много думали, как справляться с этой хренотенью. Решили, что только резать. Развязать может лишь тот, кто вешал эту защиту».
Осторожно, словно работал с высокоточным лазером, я резал дальше. Хорошо, что для этого не требовались руки — наверняка они бы у меня сейчас дрожали. А так концентрация разума спасала, хвала выдержке, кофе и стащенному у Денисова куреву.
«Таааак… Сейчас будет момент истины».
Я замкнул круг и принялся осторожно отделять пораженный участок от остального ментального плана. Ира напряженно молчала, но ее сила передала мне беспокойство девушки.
«Оп!» — узелок вместе с небольшим куском ментала отвалился, и я мгновенно его испепелил. И лишь после этого вспомнил, что вообще-то должен дышать.
Шпеенхофа затрясло. Быть может, он знал, что за предохранитель защищал его тайны.
— Расслабься, мужик, — улыбнулся я. — Не помрешь. По крайней мере, не от этого.
Австриец судорожно вздохнул и хотел что-то промычать, но из спазмированного горла вырвался лишь хрип.
Зато протрезвеет.
— Теперь работаем, — распорядился я. — Ира, помоги с защитами. Так будет быстрее.
Подругу не пришлось уговаривать. С хирургической точностью она пробивала один слой неповоротливого природного барьера за другим. На такую работу было любо-дорого смотреть. Сразу чувствовалась работа щепетильного менталиста. Если так пойдет дальше, то со временем она могла бы добраться до уровня Радаманта. Способная девушка, хотя порой это и напрягало.
— Готово, — сказала она, когда в последнем слое образовалась дыра, достаточная для нашей работы. — Идем в воспоминания?
— Ага.
— И что ищем?
— Все. Все, что пригодится.
Пролистывая слои, словно страницы фотоальбома, мы искали знакомые лица, декорации, места.
И, наконец, одновременно остановились на воспоминании в каком-то очень дорого обставленном зале. Я считал память — это было примерно два года назад.
На длинной столешнице из мрамора вперемешку лежали бумаги, папки, карты, писчие принадлежности и несколько гаджетов. Тускло светился монитор дорогого ноутбука, мигал сообщением на немецком мобильный телефон. Совещание было в самом разгаре, но затянулось глубоко за полночь.
Шпеенхоф опустил взгляд вниз, на свои руки, и отметил, что испачкал чернилами манжет своей сорочки. Пятна всегда его бесили, но сейчас требовалось сосредоточиться на деле.
— Вы считаете, время подходящее? — спросил он хмурого человека, сидевшего во главе стола.
Говорили по-немецки, но я понимал смысл. Воспоминания так работали — передавали образы и смысл, и знание языков не требовалось. Человек, к которому обращался Шпеенхоф, был канцлером. Второе лицо после императора в Австро-Венгрии.
— У нас появился могущественный союзник в России, — ответил канцлер. — Конечные интересы у нас разнятся, но вот в некоторых промежуточных целях мы совпадаем. Настало время оказать помощь повстанцам в Дакии. Чем сильнее они станут, тем нам же лучше.
— А чего хочет союзник из России?
— Власти. Могущества. Быть может, даже трона — кто знает? Для нас важно лишь то, что этот союзник готов настолько дестабилизировать обстановку в своей империи, что ей станет попросту не до Дакии. Мы же получим превосходную возможность укрепить свое влияние на этой земле. В конце концов, не одной же Екатерине Великой реализовывать давние проекты. Нам интересен выход к Черному морю.
