— Но оставался я.
— Да. Так что я начал работать над вами обоими. Помог сблизиться, раскрыть зародившееся чувство. И заодно понял, что могу ее тебе доверить. Понял, что ты потянешь эту ответственность.
Я тряхнул головой.
— Стоп. Не понимаю. Хорошо, ты действительно подкрутил ей мозги. Ты знал, что она все это время носила нужную кровь и подстроил кое-какие обстоятельства, чтобы впоследствии блок с ее способностей был снят. Допустим, все так. Но почему ты решил передать силу Константинопольского Осколка именно ей? Ты ведь мог забрать ее сам, устранить Ксению — и все. Потом бы передал Ире, например, а сам исчез. Ну, Зимний бы заодно отстроили после вашей эпической битвы, не привыкать. Так почему ты сразу отдал силу дочери?
Радамант пожал плечами и улыбнулся.
— Потому что она достойна этой силы, а я — нет. Я всего лишь возвожу ее к истинному величию, но у меня нет права владеть такой мощью. Кто-то должен остаться в этой истории злодеем, а кто-то мучеником. Мученика из меня при всем желании не получится. Да и Ире сперва следовало научиться управлять тем, что ей досталось.
Ааааа! Черт, черт, черт! Хрень какая-то!
Окей, допустим, Ксения очень и очень давно решила заполучить трон. Предположим, к этому моменту она уже знала, что наследники поражены недугом. Она не торопилась — решила подстраховаться. Нашла Радаманта, организовала появление Иры на свет. И сделала так, что ни Радамант, ни Ира не были отсечены от рода.
Зачем ей понадобилась Ира?
Сдавалось мне, что не у одного Радаманта были планы на нашу золотую девочку… Только какие? Да и то, что она вцепилась в меня с первого курса Аудиториума, тоже становилось еще логичнее — за ружьем нужно следить, соблюдать технику безопасности и стараться, чтобы оно не убило тебя самого.
— И еще одно, — скрипучий голос Радаманта заставил меня вздрогнуть. — Ты не задумывался, почему тебя так тянуло служить? Не обращал внимания на то, что тебе так симпатичен император и его семья? Что ты и правда искренне готов полезть за них в пасть к львам…
Со стороны набережной доносился противный вой сирен. Видимо, ищейки среагировали быстро. Нужно было спешить.
— Есть такое, — торопливо ответил я. — Император мне и правда симпатичен. А еще я знаю, что такое долг.
Что, и это у меня отнимешь, козел хитроумный? Принципы? То, на чем я все это время держался?
Радамант шагнул еще ближе, но я вскинул руку.
— Не приближайся.
— Прислушайся к своим ощущениям, когда в следующий раз увидишься с императорской семьей. Если увидишься… С самого начала тебе поставили мощный даже не блок — тебе сконфигурировали сознание особым образом. Сформировали твою личность с учетом того, что им было нужно. Как собакам блокируют агрессию, так и тебе вшили в подкорку безоговорочную преданность правящей семье, принципиальность по ряду вопросов, обостренное чувство верности, желание служить и рыть носом землю ради того, что казалось тебе важным. Но этого больше нет. В нашу первую встречу, да и даже в Базилике я видел твое видоизмененное сознание. Но не теперь.
Я растерянно хлопал глазами, не зная, как переварить услышанное. Значит, все это время я был… Не собой? И ничего не почувствовал, и не удивлялся? Ведь все казалось таким естественным, на уровне рефлексов. Даже то, что я отказывал тем же девчонкам в ухаживаниях, предпочитая сосредоточенность на работе.
А оно вот как, Миха…
Мне почему-то сразу вспомнилась та комната с надвигающимися стенами, которая потом начала обрушаться. Сияющая рука, что вырвала меня оттуда в последний момент, когда я думал, что уже все… Ира ведь вскользь упомянула, что она снимала какой-то неучтенный блок. Может это был как раз тот самый?
Черт, Радамант ломал мне мозг, даже не используя силу. В голове творилась каша, мне требовалось время, чтобы все обдумать и сложить мозаику. И чуйка подсказывала — к этим словам стоило прислушаться, попытаться проверить, найти доказательства. Пусть верилось далеко не всему, но… Что-то в этом было.
— Прости, что вываливаю все и сразу. — Вой сирен становился громче, и Радамант занервничал. — Не уверен, что мы сможем встретиться в ближайшее время, поэтому решил сразу все рассказать честно, чтобы ты учитывал правду и знал, кому доверять нельзя.
— Значит, Ира не только изменилась сама, но и меня изменила, — шепнул я.
— Да. Она тебя освободила, Михаил. Она сделала тебя самим собой. И теперь ты можешь убивать даже императоров, ибо никто из этой семейки не достоин твоей верности, кроме Ирины. Встреться с Ксенией. Приблизься к ней, стань ее тенью, завоюй ее доверие — и ты поймешь, очень быстро поймешь, что она куда опаснее, чем я, а весь их род проклят пороками. Сейчас я ухожу — а ты обдумай все и реши, сдавать меня сразу или подождать более удобного момента. Ибо если подождешь, клянусь, у тебя откроются глаза. Ты увидишь, что они творили. Ты поймешь, что они не заслуживают того, чем обладали. А я помогу тебе их уничтожить и отдать все той, кого ты любишь.
Глава 8
Тревожный вой сирен нестерпимо бил по ушам. Судя по шуму, сразу несколько автомобилей свернули в заводской квартал, и меня замутило от этой истеричной полифонии.
— Подумай хорошенько, Михаил, — предупредил Радамант. — И внимательно выбирай друзей. Не все, кого ты считаешь таковыми, ими и остались.
— А конкретнее?
Он не ответил. Радамант отошел в сторону, на узкий тротуар, и шмыгнул в какой-то переулок. Он мгновенно скрылся в тенях — должно быть, решил уйти через заводские корпуса, оставив меня в полном недоумении.
Да какое, блин, недоумение? Я охреневал, и охреневал бесконечно.
Так, Миха, нет времени на рефлексию. А ну собрался! Нужно вытащить Серегу. Нужно придумать объяснение, что мы забыли в районе этих заводов — и так, чтобы моей семье это не аукнулось.
Я тряхнул головой. Нос и затылок мгновенно отозвались болью. Хрен с ним, и не такое на ногах переносил. Я обошел автомобиль и попытался вытащить Воронцова. Серега тихо застонал, разлепил сперва украшенный наливающимся бланшем глаз, а затем второй — здоровый. Под глазами проявлялась характерная для перелома носа синева. Да, не повезло тебе, дружище. Хотя все могло закончиться куда хуже.
— Дерьмо… — хрипло выдохнул Серега, осознав степень повреждения своей машины.
— Воистину. Ты бы выбирал тачки попроще, пока все не уляжется. Чую, это не последняя, с которой тебе придется расстаться, — я попытался дернуть дверь. Не поддалась. — Как ты?
Воронцов вытер рукавом начавшую засыхать кровь под носом и на губах.
— Да что мне сделается? Я же бессмертный.
— Но не неуязвимый. Опусти стекло, — велел я. — Будем тебя вытаскивать. Только сперва кое-что проверю.
Вспомнив, что правила разрешали применение спектра лечебных заклинаний, я прошелся диагностикой вдоль его тела. Для надежности — помнится, когда учили в автошколе блок с медицинской помощью, нам настрого запрещали перемещать пассажиров до приезда спасателей. Стращали переломами позвоночника и прочими увечьями.
