— Свяжитесь с Аней и передайте, чтобы ехала сюда, как только сможет, — сказал я и открыл дверь. — Адрес запомнили?
— Обижаешь, — снова пробурчал Клим.
Я вытащил Воронцова и снова взвалил на плечо подобно мешку с сахаром. «Цирцея» Фредерикса тут же газанула, а я открыл калитку под внимательные взгляды парочки выпивох. Наверняка сейчас доложат баронессе.
Что ж. Извини, Матильда, придется отложить аналитику бумажек и вернуться к старой доброй допросной деятельности.
* * *
— Прошу простить за выражения, но какого хрена ты приволок его сюда?!
Матильда торопливо сгребла бумаги со стола и принялась распихивать их по папкам.
— Спокойно, ваше благородие, — я бросил ношу прямо на пол. Воронцов рухнул, подняв небольшое облачко пыли. — Он все равно без сознания. Ничего не увидит. Пока что.
— Зачем? — Продолжала шипеть баронесса. — На кой черт именно сюда?
— А куда еще? В Пороховые к Грасс? Будь он просто бессмертным и бесполезным, я бы так и сделал. Но его можно привести в чувство и разговорить.
Матильда все равно спрятала бумаги и свои записи подальше, а затем склонилась над пленником. Приподняла веки, открыла рот, прошлась легкой диагностикой вдоль тела, благо стены убежища позволяли колдовать.
— Что ты с ним сделал? — Нахмурившись, подняла на меня глаза баронесса.
— Накачал затейливыми медикаментами. Мне обещали, что сейчас его мучают такие кошмары и видения, которые и боги бы не вынесли.
— Наркотики?
— Нет, упаси Господь! Хотя не удивлюсь, если в составе той отравы были препараты строгой отчетности… Вроде бы автор этого коктейля работает в доллгаузе на Пряжке. Ну или точно как-то связан с психушкой.
Матильда тяжело вздохнула и вытащила из кармана портсигар.
— Ох, Соколов… За какие грехи ты на меня свалился, а?
— Да что я опять сделал не так? — вспылил я. — Он не просто бессмертный юноша. Он адъютант самой Великой княгини! Представляете, сколько всего он знает!
— В этом и проблема, Миша. Он слишком много знает и представляет большую ценность для Ксении Константиновны. Как только выяснится, что он пропал, весь Петрополь встанет на уши. А выяснится это, полагаю, очень скоро. Если уже не выяснилось…
Я глядел на валявшегося на полу Воронцова и чувствовал… Да ничего я не чувствовал. Ни ненависти, ни жажды отомстить, ни презрения. Сейчас он был для меня словно вещь. Но вещь полезная.
— Тогда нужно работать быстрее, ваше благородие.
— Ты что задумал?
— Как что? Нужно его допросить. Думаете, я его сюда умирать привез? Это, к сожалению, невозможно. А вот привести его в чувство и допросить обстановка позволяет. Вы же сами говорили, что здесь раньше была допросная.
— И ты хочешь, чтобы это сделала я, — скорее утверждала, чем спрашивала женщина.
— А какие варианты? У меня сил не хватит. А у вас и опыт, и знания, и Благодать. Кроме того, тот веселый доктор дал мне пару препаратов, которые способны несколько упростить процедуру допроса.
Матильда взирала на меня почти что с ужасом.
— С кем ты начал водиться, Михаил?
— С теми, кто может помочь, — отрезал я. — Выбирать не приходится, вы еще не заметили?
Баронесса хотела что-то сказать, но осеклась.
— Что за средство, чтобы развязать язык?
Я вытащил из кармана небольшую коробочку с тремя шприцами. Первый предназначался, чтобы вывести Воронцова из бессознательного состояния. Второй — чтобы помочь его разговорить. Третий… Третий должен был снова отправить его смотреть фильмы ужасов.
— Вот, — я протянул Матильде тонкий шприц. — Насколько я понял, это вытяжка из белены.
Матильда кивнула.
— Скополаминум, — сказала она. — Действительно, его применяют в отдельных случаях, хотя это не является законным. Это вещество не заставит говорить правду, Михаил. Оно применяется в медицине, часто для наркоза. Врачи давно обнаружили, что под слабым воздействием пациенты были склонны выбалтывать такие подробности о себе и близких, которые в здравом уме никто не отважится обнародовать. Скополаминум немного растормаживает.
— Значит, то, что надо, — улыбнулся я. — Значит, пустим в дело.
— Погоди. Дай хотя бы осмотреть его ментал на предмет блоков. Уверена, Великая княгиня защитила голову своего адъютанта.
А вот это хороший вопрос. Да, защита точно должна была стоять. Только в случае с Воронцовым беда была в том, что блок, который убьет его в случае воздействия на разум… Короче, бесполезен он. Помрет, очухается, снова помрет, очухается… И в промежутках между смертью и воскрешением уж точно успеет что-нибудь разболтать. А Ксении Воронцов уж точно зачем-то был нужен, раз она так к себе его приблизила.
Я поделился рассуждениями с Матильдой. Баронессу это не особенно убедило.
— Какие еще варианты? — давил я. — Ждать появления Ирины или Корфа? Так они черт знает где и непонятно когда появятся. А держать этого бессмертного здесь долго я не намерен — слишком опасно. Как допросим, я… Короче, позабочусь я о нем.
— Ладно, — вздохнула Матильда. — Вводи препарат, чтобы он пришел в чувство. И помни: я делаю это из почтения к твоему роду и из желания наказать его за то, что он совершил.
Я кивнул и снял колпачок со шприца. Пока я возился с приготовлениями, Матильда сама готовилась к допросу: отодвинула стол к стене, и я увидел, что один из стульев был натурально приварен к полу. На него мы усадили еще не очнувшегося Воронцова, связали прочным тросом такими узлами, о которых я до этого дня и не знал. Затем баронесса установила плотные барьеры вокруг стула.
— На всякий случай, — пояснила она в ответ на мой немой допрос. — Я действую по протоколу взаимодействия с особо опасными. Правда, сейчас не все пункты можно соблюсти. Но будем надеяться.
— Как скажете.
Ну, ей точно было виднее. Я закатал рукав и ввел в вену Воронцова тонкую иглу. Руки помнили, как я сотни раз делал уколы маленькой Оле в старом мире. Получилось не хуже, чем у процедурной медсестры.
Долго ждать не пришлось — Воронцов с трудом открыл глаза через несколько минут.
— Обхитрил ты меня, Миша, — он попытался улыбнуться, но мышцы плохо его слушались. Вместо улыбки получился оскал.
Не отходя от него, я ввел скополаминум и отошел. Едва я оказался возле Матильды, она снова поставила щиты и усилила их.
Воронцов сфокусировал взгляд на шприцах у меня в руках.
— Умно, Миша, умно. Используешь опыт борцов с аристократией против своих же? Имей в виду, что теперь мне будет гораздо труднее тебя защитить. Хотя вряд ли это уже вообще возможно.
— Ты и не собирался, — ответил я.
