— Ой ли? — он снова косо улыбнулся. Зрачки расширились, мышцы снова расслаблялись, и Сергей растекся по стулу, словно желе — лишь путы удерживали его от падения. Возможно, скополаминум был чем-то усилен. — Ты что, и правда думаешь, что я хочу тебя убить?
— Я не думаю. Я знаю.
— Погоди, Миш, — знаком остановила меня Матильда. — Он говорит правду.
— Ну хоть кто-то в этой комнате понимает суть вещей! — расхохотался Воронцов и уставился на меня. — Я не убивать тебя вез, дубина ты стоеросовая! Мне нужно было вывести тебя из игры, чтобы уберечь!
— Моего отца и бабушку ты тоже уберег?
— Здесь, признаюсь, вышла заминка. Приказ отдавал не я. Я мог вмешаться, попытаться остановить их, и тогда лег бы рядом с ними. И с Олей в том числе. А так мне удалось спасти хотя бы ее.
— Кто отдал приказ?! — рявкнул я так, что задрожал барьер.
— Ну угадай с одного раза, кто, — Воронцов взглянул на меня как на идиота. — Ты был полезен, пока служил. Пока гонялся за призраками и ковырялся в мелочевке. Но как только ты полез выше, стал опасен. Поэтому в тебе больше не заинтересованы.
— Значит, Ксения.
— Чудеса дедукции, дружище, — расплылся в улыбке Сергей. — Знаешь, мне в какой-то степени жаль, что она выбрала меня, а не тебя.
— Для чего выбрала?
— Ей нужна кровь. Кровь и то, что она в себе несет. Она собирала необычную силу. Вывела и нашла несколько уникальных… Она называет нас объектами. Мы-то с тобой думали, что мы чуть ли не единственные уникумы с особыми способностями, а оказалось, что нет. Госпожа давно собирала коллекцию… Но ты в нее больше не входишь.
Так, стоять. Воронцов говорил о людях, способности которых в той или иной степени выходили за рамки Благодати. Я был одним из немногих носителей родовой силы в стране. Воронцов получил дар бессмертия. Ирина оказалась скрытой Романовой, у которой, несмотря на незаконное происхождение, отлично получалось манипулировать силой. Значит, были и другие люди с уникальными способностями.
Я вопросительно взглянул на Матильду, и она кивнула. Сергей говорил правду. Или как минимум сам верил в то, о чем говорил.
— Зачем ей все это? — тихо спросил я.
— Она же нам говорила, Миша. А ты плохо слушал. Будет новая аристократия. Теперь вообще все будет по-другому! Не будет императора. Не будет передачи Осколков по роду. Отныне будут только личные достижения и награда за них. А новая аристократия уже родилась. Новая аристократия — это те, кто выше Благодати. Кто может творить с ней такое, что остальным и не снилось, — тараторил Воронцов, завороженный собственными словами. — Ты не представляешь, каким прекрасным будет этот новый мир. И мне правда жаль, что тебя в нем не будет.
Глава 19
Воронцов снова расплылся на стуле. Закатил глаза, запрокинул голову с блаженной улыбкой. Видимо, действие скополаминума вошло в самую интенсивную фазу.
— Кажется, ему нужен перерыв, — сказала Матильда. — Дай парню передохнуть, а то он языком едва ворочает.
Я покосился на бывшего товарища. Теперь уже не знал, что о нем и думать. Признаюсь, как только я решил притащить его на допрос, у меня было вполне четкое понимание того, что делать с ним дальше. Жестоко, кроваво, но эффективно. Ибо я сомневался, что Воронцов сможет отрастить новую голову. Даже топор припас для такого случая — нашел в подсобке схрона на Камской.
Теперь же, когда Матильда подтвердила, что Воронцов именно что спас Олю, да и меня убивать не собирался… Вот как к этому относиться? Работает на врага, выполняет для него всю грязную работу, но иногда делает что-то хорошее. Идиотская ситуация.
В одно ухо шептал дьявол. Требовал оставить все как есть, вернуться к изначальному плану и окончательно избавиться от Сергея. Ну и что, что он спас Олю от смерти в родном доме. Зато позволил умереть моим отцу и бабушке, да и кучу невинных слуг угробили зря.
Работая на Великую княгиню, он не мог остаться с чистыми руками. А раз так, то заслуживал кары.
Ангел требовал оставить его в покое. Умолял учесть, что Воронцов изворачивался как мог. Пытался помочь, но не был всесилен. В этом конфликте каждый оказался сам по себе, и Сергей просто старался не пропасть. Можно ли было его за это осуждать? Отрубленную голову назад не пришьешь — разве что можно сделать аналог Леньки Пантелеева.
— Что думаете? — я тряхнул головой, отогнал размышления и уставился на Матильду. — Вы ему верите?
Баронесса устало провела ладонями по лицу и закурила.
— В отношении тебя он говорил правду. Я не уловила ни единого признака лжи. Однако я давно не практиковалась, да и Сергей может транслировать внедренные воспоминания…
— Не думаю, что Великая княгиня стала бы тратить на это время.
— Аналогично, — кивнула Матильда и протянула мне портсигар. Я отказался. — Так что, Миша, судя по всему, он действительно не знал, что твою семью было приказано убить. Это могла быть проверка на верность: Ксения уж точно была осведомлена о связях Сергея с твоей семьей. Возможно, она хотела убедиться, что Воронцов готов идти до конца…
В таком случае жестокие же у нее проверки. И, честно говоря, не хотел бы я оказаться на его месте. Такой выбор кого угодно сведет с ума. Это как если бы государь приказал мне убить Матильду…
— Как долго будет действовать скополаминум? — спросил я. — Сколько у нас времени?
Баронесса пожала плечами.
— Зависит от концентрации, дозировки… Я же не знаю, что за препарат ты ввел. Но, думаю, еще час точно есть в запасе.
— Тогда продолжим.
Я проверил, была ли воды в чайнике. Нашлась, хотя и не больше литра. Зато остывшая и даже прохладная — то, что надо.
— Подъем! — я выплеснул содержимое чайника на лицо Воронцову.
Сергей лениво выпрямился и посмотрел на меня едва ли не влюбленными глазами. Жуткое средство этот скополаминум. Как представлял, что и меня могли бы накачать такой дрянью, аж мурашки пробегали. Хорошо, что когда нас с Бестужевым схватили, обошлось просто наркотой.
Воронцов с усилием подтянулся, поудобнее уселся на стуле и взглянул на свои путы.
— Вообще-то я немного не по этой части, но если ты, Миша, выйдешь, я буду не против поддержать столь пикантную игру в компании с ее благородием… Всегда любил опытных женщин.
Да уж, язык это снадобье действительно развязывало. И даже слишком.
— Нет, дорогой, у нас сегодня тройничок, — я уселся напротив старого товарища. — Ты ведь так мне и не сказал, почему Ксения Константиновна все это затеяла. Зачем ей нужны эти перемены? Почему она решила все изменить, да еще и такой ценой? Неужели только потому, что в обществе назревал запрос на перемены? Так я не поверю, что лишь ради этого она угробила столько сил и ресурсов. Ведь ее замысел реализовывался многие годы…
