И лишь Аня нашла в себе силы сосредоточиться.
— Где сейчас этот бывший поклонник? — спросила она.
Глава 23
Козлянинов снова выпустил идеальное колечко дыма и взглянул на Аню Грасс.
— Что, дочка, хочешь задобрить Великую княгиню головой бывшего поклонника? Думаешь, если она его получит в свое распоряжение, то угомонится?
Аня невесело улыбнулась и покачала головой.
— Сдается мне, это невозможно, — ответила она. — Иначе ваш рассказ был бы несколько иным.
— Верно, — кивнул генерал-адъютант. — Думаешь, не искала она его? Искала, и не только она. Мы-то на всякий случай тоже решили приглядывать, как там поживал все это время тот рыцарь печального образа.
— И как? Не нашли? — спросил я.
— Нашли, конечно, — оскорбился Козлянинов. — Могилу его на Центральном кладбище Вены в Зиммеринге. Видимо, информация о случившемся все же дошла до императора, так что ловеласа этого выслали как можно дальше — в Цинскую империю. Там как раз очередной конфликт назревал, никак бриташки угомониться не могли. Вот в Китае-то он и погиб через несколько лет. Говорят, геройски. Великая княгиня узнала о его судьбе уже после смерти отца. Тогда и оплакивать было поздно, десять лет прошло…
— Жаль, — процедила Грасс. — А я и правда надеялась попробовать действовать через него. В конце концов, этот кавалер тоже в своем роде виноват. Нечего было брюхатить.
Не знаю, на что рассчитывала Аня, даже окажись этот австрийский кавалер живым. Хотя наверняка в таком случае Ксения Константиновна уж как-нибудь извернулась бы и нашла способ с ним встретиться. А вот что бы случилось дальше…
Ну, нынешний государь Алексей Константинович был человеком мягкого нрава. Возможно, чрезмерно. Глядишь, кабы тогда вступился тогда за сестру, ничего этого сейчас бы и не было. Может смогла бы она уговорить братца дозволить морганатический брак. Да, с потерей кучи привилегий, зато может и оторвала бы свой кусок счастья да провела остаток дней на какой-нибудь роскошной вилле на Сицилии в компании первой любви.
А может оба уже и остыли бы к тому моменту — тогда просто закрылыи бы гештальт этой встречей и разошлись каждый своей дорогой.
Но, как говорится, если бы у бабушки были яйца, то она была бы дедушкой. Чего гадать о том, что уже никогда не произойдет?
Так что имели мы изощренную в своей жестокой мести даму, которой и предложить-то было нечего. Мне было трудно придумать, что могло бы теперь унять ее гнев и жажду мести. Слишком много времени прошло, рана уже зарубцевалась, но болеть теперь будет до самого конца.
И если бы Ксения решила отомстить только тем, кто был виноват в ее трагедии, я бы это понял. Поддержать бы не смог, но понял бы. Однако Великая княгиня пошла дальше и решила развалить всю страну. Словно желала не оставить ни единого напоминания о том, что эти люди вообще когда-то существовали. Пусть даже они были связаны с ней кровью, а цену пришлось заплатить чудовищную.
— Это ничего не меняет, — сказал я. — Да, мотивы Великой княгини стали понятнее. Но наша миссия остается все той же. Нужно ее обезвредить. По возможности тихо, правда я сомневаюсь, что получится без шума.
Матильда уставилась на Воронцова.
— Есть что добавить, достопочтенный князь?
Сергей, казалось, смутился.
— Таких подробностей я не знал, и она мне никогда не рассказывала. Да, кое-что в ее поведении стало понятно — как минимум то, почему она создает новых аристократов в пробирке. Понятно, зачем я ей нужен — я же все-таки удачный эксперимент. Со мной получилось вывести новый дар.
— И каково, ребят, ощущать себя результатом селекции? — съязвила Аня.
Воронцов наградил ее тяжелым взглядом, а Ира просто закатила глаза к потолку.
— Скверно, — ответила она за всех. — А тебе, Анют, понравилась история о том, до чего может дойти женщина, если решт отомстить отцу? Все еще хочешь отплатить своей семье.
Грасс дернулась как ошпаренная.
— Откуда ты…
— Я теперь многое знаю и многое вижу, — сухо отозвалась Ирина. — К сожалению. Впрочем, у нас здесь почти что клуб людей с проблемными отцами.
— Да хрен с ним, — отмахнулся я. — Дальше-то что делать?
Генерал-адъютант отложил погасшую трубку на столик.
— Спать идти, юные дарования. Катерина моя наверняка уже распорядилась, чтобы вам постелили. Благо комнат в этом доме достаточно — нам с тех пор, как птенцы разлетелись, много места не нужно. Завтра ждем гостей и новостей, так что завтра и решим.
Тем временем слуги принесли чай. Пока мы отогревались напитком и уплетали печенье — изумительно вкусное курабье, лучшее в моей жизни — старик занимался своими трубками, а Матильда пыхтела своими вишневыми сигариллами, рассказывая о приключениях в Букуреште.
Когда все было выпито и съедено, а усталость легла на наши плечи свинцовыми плитами, старик поднялся, опираясь на трость.
— Все, гости дорогие, по кроватям. Матвей вас проводит.
* * *
Я засыпал в комнате, которая явно когда-то принадлежала одному из сыновей генерал-адъютанта. Причем все здесь осталось со времен детства: судя по всему, отпрыск довольно рано покинул отчий дом и отправился на учебу в какой-то пансион.
Я лежал на перине и глядел на светящиеся точки. На потолке с достойной восхищения точностью было изображено звездное небо — пялясь в него, я видел Млечный путь, Большую и малую Медведицы, Южный Крест, Пегаса, Лебедя… Звезды светились, словно были нанесены на потолок фосфоресцирующей краской, но сделано это было так искусно, что в полной темноте казалось, что я лежал не на перине в кровати, а где-нибудь на лугу вдали от города.
Хозяин этой комнаты вообще любил звезды: у окна стоял роскошный дорогущий телескоп, на стенах красовались старинные карты звездного неба, да и редкие атласы в шкафу тоже говорили о многом. Ну, достойное хобби.
Выискивая Змееносца, я вздрогнул и резко повернул голову на тихий дверной скрип. Тут же пахнуло духами — весенним цветочным букетом.
Ира.
— Еще не спишь? — почти бесшумно шепнула она.
— Нет.
Я приподнялся на локте и уставился на подругу — в длинной белой рубахе она походила на привидение из готических рассказов. Войдя, Ирка заперла дверь и тут же взмахнула рукой, повесив непроницаемый купол.
Как же легко теперь ей давались заклинания, над которыми мы неделями и месяцами бились в Аудиториуме! Дело было не только в силе, которую она обрела. Вместе с энергией Константинопольского Великого Осколка к Ире, казалось, пришла зрелость. Девушка неуловимо изменилась, и даже «фонило» от нее теперь иначе. Ощущалось это как если из душной городской квартиры мгновенно переместиться в лес — сила, уверенность, даже умиротворение.
