Резано же… Ему в целом было пофиг, и это отдельная проблема.
— Ты ведь уже догадался, какое будет задание, — сказал я ему.
— Гнуть стебли двумя руками?
— Да. Сначала двумя. Потом тоже двумя, но призрачными. Двумя призрачными и обычной.
— А потом и третью добавить?
— Ты проницателен, — усмехнулся я, внимательно за ним наблюдая.
Он молча кивнул и пошёл делать, что сказали.
Есть люди, которых когда-то надломили, и они дальше живут с угрюмой рожей, демонстрируя внутреннюю боль. Есть те, кого надломили, но они натянули маску дружелюбия, беззаботности или чего-то такого. Когда познакомились, Резано был как раз из этой породы. Со сломом внутри, который не видно под личиной странного парня, не умеющего общаться, простодушного и улыбчивого. Сейчас же Резано переместился в третью категорию. В тех, у кого внутренних надломов несколько.
Я пытался поставить себя на его место и понять, что бы сам почувствовал. Восстание его семьи, их падение, собственноручное убийство брата. Сложно было сказать, насколько его это задело, учитывая, что он и так не в ладах был с семьей. Я бы сказал, что это послужило основой для трещины, куда с размаху угодила другая трагедия.
Резано был убежден, что не смог защитить свою женщину, и его перемкнуло. Он иначе стал относиться к тренировкам. С ожесточенностью. Не спорил, не отрицал, молча делал, пока не кончались силы.
Смотря на него, я думал, что самые страшные судьи — мы сами. Никто из нашей группы его не осуждал. Я принимал ситуацию как есть. Резано сделал то, что мог, не отступился и в итоге спас Халу. А то, что её украли родичи, как-то это не тянуло на повод для самобичевания, но… То ли в нём максимализм проснулся, то ли всё было куда глубже. Я ведь не просто так про семью упомянул. Если он винил себя в смерти брата, то и наказывать себя так мог. Кае на это всё было плевать. От Халы я тоже даже косого взгляда не заметил. Кажется, она благополучно выкинула из головы мысли о прошлом и сосредоточилась на настоящем.
А мой друг… Он грузился и с этим надо было что-то делать. Пока я лишь наблюдал, чтобы это куда-то не туда не зашло.
* * *
Джон раскуривал самую настоящую трубку с самым настоящим табаком, когда я подошёл к нему. Дело было днём, в селение почти никого не осталось.
— Шаг у тебя нехороший, — сказал он. — Ты присаживайся. Не стоит надо мной нависать.
Похлопав по скамье, на которой сидел, Джон подвинулся.
— Зато старостой быть хорошо. Раз есть возможность достать табак.
— Он стоит всего ничего. Про тебя спрашивали. Но да, ты в курсе, наверное.
— Один злой дороманец из стражи?
— Он самый. Приказал сообщить, как вернёшься. Что ему ответить?
— Что хочешь, то и говори.
— Куда делись, рассказывать?
— Так известно куда. В лес, — обвёл я рукой те просторы, что нам открывались.
— Думаешь, что не сунется за тобой? Может, и сунется.
— Пускай. Леса большие.
— Хм… Да, большие, — покивал Джон с задумчивым видом, выпуская клубы дыма. — А ты знаешь, что есть несколько зон? Мы находимся в первой рабской. Ещё несколько таких же участков есть. Посередине — место для охотничьих отрядов. Тех, кто уходит дальше дневного перехода. Добычу они тоже куда интереснее приносят.
— Я и не сомневался, что здесь много чего скрывается.
— Не то слово, — хмыкнул Джон. — Брать что будешь?
— Буду, но сначала на два вопроса ответь. Первый — есть что получше, чем стандартный рацион?
Который не так уж плох. Овощи, крупа, немного мяса.
— Могу достать. Цена в два раза выше будет. Мяса побольше хочешь?
— Хочу.
— Тогда будет. В следующий раз. Когда придешь?
— Не скажу, — улыбнулся я, и Джон понимающе хмыкнул.
— Так дам. Есть запас на три дня. Всё заберешь?
Тон его никак не изменился, но я чувствовал, что меня оценивают на удачливость в добыче.
— Возьму. Ещё три обычных рациона.
— Тяжелый груз выйдет.
— Так и я парень крепкий.
— И то верно. Второй вопрос задавай.
— Есть ли способ определить, какая внешняя сила больше подходит?
— Конечно, есть. Это ведь земли второго порядка, а не отсталые третьи. Сразу скажу. Цена — сотня жемчужин. И это только за то, что повысит шанс почувствовать, к чему есть предрасположенность. Стражам доступны те, что усиливают саму связь. Но рабам такое не положено.
Сотня. Звучало не так уж плохо. Месяц-другой охоты.
— Тогда вопросов больше нет.
— Идём в дом. Здесь расплачиваться не надо. Хотя ты такой мешок потащишь, что, будь уверен, все об этом узнают.
А что делать. Не таскаться же сюда каждый день.
* * *
На неделю я сократил добычу жемчужин. Казалось, надо иначе, собирать по максимуму, тем более, такая возможность есть. Но ничто так не мотивирует людей на гадости, как чужие успехи. Сейчас нам не нужно, чтобы рабы ополчились против нас. За то, что лишаем их заработка, зачищая лес. Также было не нужно, чтобы дороманец-стражник узнал, что дела у нас идут хорошо. Пусть лучше думает, что мы сдохли где-то в лесах.
Поэтому неделю собирали по одной-две жемчужине. А так либо тренировались, либо охотились. В этой зоне живность встречалась куда чаще, было чем поживиться.
Через неделю до меня дошло, что опасения излишне. То, где ходят рабы, обуславливалось их способностью пройти расстояние за светлую часть суток. У нас-то фора была. В общем, до нас было шесть часов пути — эта та грань, до которой мало кто добирался. Не каждый день мы замечали следы людей и их самих. Так мы ещё дальше уходили. Гуляли, можно сказать, по свободной земле, где жемчужин куда больше. Резано попробовал их изучить. Пока ничего важного не сказал, кроме того, что они не пропадают со временем.
И вот после этого… Достаточно освоившись, мы открыли настоящую охоту.
* * *
— Эрано! — позвала меня Кая.
Я шел вместе с Резано после «душа». Отдельно скажу, как устроена эта часть нашей жизни. В лесу хватало ручьев, что сходили с гор. Вода там ледяная, но чистая и в какой-то степени вкусная. Её мы и пили. Под такими ручьями и мылись, недалеко от базы. Ходили либо парами — мальчики отдельно, девочки отдельно, либо парочками — думаю, не надо объяснять какими. Но всё же чаще парами. Наши девчонки почему-то не хотели мыться вместе с нами. Может, потому что это выглядело не так эротично, как могло бы в нормальной ванне. Вода-то ледяная. Под ней, отчаянно замерзая и покрываясь мурашками, хочется побыстрее ополоснуться и бежать подальше.
