– Ну и что? Зато потом, в Ленинграде, он с лихвой это все компенсировал, – улыбнулся Георгий. – А почему ты об этом спросила?
Коваль вздохнула и умолкла, боясь заговорить – и уже не остановиться. Нашелся человек, который наверняка понял бы ее метания, ее страхи и ее ту – маленькую, так и оставшуюся на всю жизнь брошенной девочкой. Даже обретенный в зрелом возрасте отец так и не смог компенсировать ей ту боль, что причинил в свое время. Марине очень хотелось поговорить с кем-то об этом, но Хохол, например, искренне считал, что она должна понять и простить Виктора Ивановича. Он пересмотрел свое отношение к тестю как раз в тот момент, когда Марина лежала в коме, и только старый журналист мог помочь ему, Женьке, быстро и беспрепятственно выехать из страны. Марина вроде уже свыклась с мыслью, что у всех отец был с рождения, а у нее – только с тридцати трех лет, но иной раз маленькая обиженная девочка, вынужденная выживать все детство рядом с пьющей мамашей, вновь брала в ней верх над здравым смыслом, и от этого Марине становилось тяжело. Но сейчас она просто не нашла в себе физических сил заговорить об этом.
– Давай как-нибудь в другой раз, – уклонилась она. – И вообще – может, домой поедем? Я устала…
– Как прикажете, – улыбнулся Георгий и, подозвав официанта, попросил счет.
Они вышли из кафе. Уже совсем стемнело, зажглись фонари и праздничные гирлянды, в изобилии украшавшие витрины магазинов и кафе, фонарные столбы и просто деревья. Эта иллюминация возвращала к мыслям о празднике, о каком-то веселье, беззаботности и абсолютной бездумности настоящего момента. Марина вытянула ладонь, ловя падающие снежинки. Было совсем безветренно, и снег тихо падал на землю, искрился в огнях гирлянд и ложился чистым белым ковром. Она уже успела забыть, насколько прекрасной бывает зима здесь, за Уралом, насколько хороши морозы, относительно свежий воздух и очертания заснеженных гор на горизонте. Всего этого очень не хватало в Англии.
Марина бросила взгляд на большие уличные часы на здании мэрии. Прошло уже достаточно времени, а Ветка все не звонила. Нужно ехать домой, а ей почему-то не хотелось. Сегодняшнюю ночь она вынуждена будет провести в постели одна – ну, не при Ветке же продолжать свои игры с Георгием! К тому же невоздержанная на язык ведьма запросто поделится информацией с Хохлом, как только окажется в метре от него. Самое разумное – вообще отправить сегодня телохранителя ночевать домой, ведь живет же он где-то.
– Кстати, ты не рассказал мне, как из Ленинграда сюда попал, – взяв Георгия под руку, спросила Марина.
– Так жизнь повернулась. Работал я действительно врачом-реабилитологом, тут я тебе не соврал. Потом предложили мне окончить школу телохранителей – данные физические были. Ну, закончил. А сюда приятель сосватал, помог устроиться в «Феникс», с Геннадием Аркадьевичем познакомил.
– Н-да, – неопределенно протянула она, всматриваясь в очертания припаркованной у входа в арку машины. Сердце почему-то заколотилось так, что стало тяжело дышать, и Марина непроизвольно рванула застежки шубы. От Георгия не укрылось это движение, он приостановился и задержал Марину:
– Что-то не так?
– Кого ты охранял до меня? – вцепившись ногтями в его запястье, прошипела Коваль, не отрывая глаз от машины.
– Одно время – мэра, но недолго…
Он не успел договорить – Марина увидела, как машина, сдавая назад, медленно поползла по направлению к ним и боковое стекло с пассажирской стороны начало опускаться вниз. Она изо всех сил дернула Георгия за руку, увлекая за собой в подворотню, и побежала через полутемный двор, поскальзываясь на раскатанных детьми ледяных полосках.
– Что… что происходит? – выдохнул Георгий, уже успевший собраться с мыслями.
– Не останавливайся, нам нужно успеть вон до тех гаражей, туда машина уже не пройдет! – на бегу выкрикнула Марина, и он, перехватив ее за руку удобнее, побежал быстрее, практически волоча Коваль за собой.
Машина на самом деле влетела во двор и понеслась за ними, не разбирая дороги, – прямо по детской площадке. До гаражей оставались считаные метры, когда Марина зацепилась за что-то ногой и пробороздила коленями приличное расстояние. Георгий приостановился, рывком поднял ее на ноги и почти забросил в узкую щель между двух металлических гаражей, и сам споро юркнул следом. Преследователи уперлись в непреодолимое на машине препятствие. Пока они выбирались из машины и по одному протискивались в щель, Георгий, не выпуская Марининой руки, успел найти выход из гаражного массива, выскочить на проезжую часть довольно оживленной автострады и остановить первую попавшуюся машину.
Сидя на заднем сиденье старенькой «Таврии», Коваль осматривала разодранные брюки и просвечивающие в дырах кровоточащие раны на коленях.
– Больно? – Георгий повернулся с первого сиденья, успев объяснить пожилому водителю, куда ехать, и теперь смотрел на расцарапанные ноги Марины.
– Больно. Но бывало и хуже, – пробормотала она.
– Потерпи, сейчас приедем домой, все обработаем и перевяжем.
– Где ушиблась так, красавица? – вклинился в разговор водитель.
– С горки неудачно прокатилась, – пробурчала Марина, и он отстал, посоветовав, правда, дома намазать колени зеленкой, а внутрь, «для обеззараживания», как он выразился, принять граммов сто – сто пятьдесят «беленькой».
Георгий смотрел сочувственно, и это почему-то было ей приятно, хотя обычно любое сочувствие вызывало скорее агрессию. Определенно, этот человек буквально за сутки сумел что-то изменить в ее восприятии жизни, и эти изменения Марине даже нравились. Как и присутствие Георгия.
«Бывает же, – думала она, отвернувшись к окну и кусая костяшку пальца. – Совершенно случайный человек, абсолютно непреднамеренная встреча – и я теперь думаю о нем с теплотой, мне хочется, чтобы он был рядом, мне тяжело представить, что утром не увижу его в кухне варящим кофе. Ну, не влюбилась же я?! Ведь Хохол, Хохол же! Мой Женька, мой мальчик… Человек ради меня всем рискнул, а я в благодарность упала в койку с первым встречным. Правда, это вполне в моем стиле… Но как он перенесет на этот раз? Ведь тоже не становится моложе, с годами все делается острее, в том числе и восприятие некоторых моментов».
Машина остановилась возле дома, где Марина снимала квартиру, Георгий рассчитался с водителем и помог ей выйти. Ощутимо болело правое колено – то самое, что с таким трудом и многолетними усилиями удалось заставить работать относительно нормально. Марина, наступив на правую ногу, поморщилась – если так пойдет дальше, ей придется вернуться к трости, а это совершенно нежелательно в нынешних условиях.
– Болит? – заботливо спросил Георгий, и Марина кивнула, закусив губу. – Ничего, потерпи немного, домой зайдем – я обработаю все, сделаю массаж, будет легче.
Она согласно кивнула, оперлась на протянутую руку и, хромая, пошла за ним в подъезд.
Марину беспокоило еще и то, что до сих пор не позвонила Ветка. Прошло несколько часов с момента ее первого звонка, времени вполне достаточно, чтобы собраться и организовать отъезд. Если только не случилось еще чего-то…
