Граф недовольно помотал головой и тяжело вздохнул.
– Как грубо с твоей стороны. А ещё принц. Но, так и быть, я тебя прощаю, раз ты согласился поделиться своей драгоценной кровушкой. – На лице графа снова возникла безумная улыбка.
– Кто это тут вообще согласие давал?! Да ты… – Внезапная боль заставила принца вспомнить о порезе. Он согнул руку в локте и посильнее сжал кулак. Кровь сочилась сквозь пальцы, и багровые капли стекали на пол. – Проклятье…
Бифомис открыл небольшой кованый сундук, стоявший в углу у двери, и что-то оттуда достал.
– На вот, перевяжи рану. – Граф швырнул принцу моток плотной хлопковой ткани. – Вряд ли ты сейчас способен на регенерацию. Итак, иди за мной, а по пути я отвечу на заданные тобой вопросы.
Бифомис достал из кармана ключ и открыл одну из деревянных арочных дверей с коваными чугунными вставками. Дверь со скрипом отворилась, и Бифомис жестом велел принцу следовать за ним. За порогом оказались не тронутые графом катакомбы.
– Знаешь, мне надоело работать с организмами лишь нашего мира. И я решил пойти дальше. А этот образец, – он потряс пробиркой с человеческой кровью, – мне в этом поможет.
– Да ты реально больной, – процедил Канн.
Но Бифомис либо не услышал, что сказал принц, либо предпочёл пропустить это мимо ушей.
– Это своего рода благодарность за все мои труды, так что не обессудь. А вот ответ на второй вопрос. – Граф остановился и повернулся к Канненсису, указав на ещё одну дверь.
Бифомис открыл её тем же ключом, и в нос тут же ударил зловонный запах тухлятины и гнили. Было в воздухе и что-то ещё, что делало запах ещё тошнотворней. А ведь Канн только успел привыкнуть к запаху в лаборатории. Граф ухмыльнулся, заметив, как морщится привередливый принц, и подтолкнул его вперёд. Канненсис ссутулился и уставился в пол, пытаясь подавить подступивший привкус рвоты.
Снова загорелся тусклый свет. Каменный пол помещения был усеян пятнами разных форм и размеров. Нетрудно было понять, что это были за пятна. Местами кровь была ещё свежей и только-только запеклась, прилипнув к холодному камню, а где-то пятна были совсем старые и приобрели тёмно-коричневый, почти чёрный цвет.
Это оказалось второй частью лаборатории безумного графа, где он занимался «грязными» исследованиями. На полках можно было увидеть множество забальзамированных мерзких зародышей, пару тройку черепов невиданных существ. На одной из полок Канн заметил чёрного Стража и даже не сразу понял, что это было чучело.
– Неудачный эксперимент, – пояснил граф. – Проходи дальше. – Он указал рукой на арочный проход, на этот раз без двери.
Принц шагнул вперёд и случайно задел ногой коврик из шкуры зверя. Край отогнулся, и Канненсис увидел начерченную на камне дугу и древний символ.
– Так вот откуда ты попадаешь в Промежуточный Мир.
Бифомис молча поправил ногой ковёр, прикрыв печать. Затем подошёл к низкому шкафу и положил пробирку к остальным склянкам. Принц решил его не дожидаться и вошёл в следующий зал. Шаг, ещё шаг и нога на мгновение застыла в воздухе, забыв коснуться пола. По телу пробежали мурашки. Все мысли покинули голову. Он забыл, зачем он пришёл и где сейчас находится. Он не понимал, что сейчас испытывает: страх, смятение или же радость.
– Ну что, – Бифомис встал рядом и положил руку на его плечо, – соскучился по родной шкурке?
Канн прикоснулся к стеклу криокамеры. Это было невероятно странное ощущение. Принц знал, что сейчас он выглядит иначе, но всё равно смотрел, словно на своё отражение в зеркале: всё тот же мрачный серый цвет кожи, гладкие черты лица, сохранившие идеальные пропорции, глаза были закрыты, но принц знал, что под веками крылась ядовитая зелень. Чёрные волосы были распущены. Они плавно вздымались и опускались под толщей зеленоватой воды и пузырьками воздуха, бегавшими к верху. Они касались его обнажённой груди, сильных рук со сплетением вен, выступавших из-под кожи.
В камере по соседству был помещён Сибус, точнее его настоящее тело. Брат был почти на голову выше Канна, его лицо было более резким и умным. В отличие от принца, он вобрал в себя гораздо больше отцовских черт. Однако в этом не было причин для гордости. Это было его проклятьем – билетом в вечное заточение. Не будь он внебрачным сыном от обычной дворовой служанки, всё могло бы сложиться иначе.
– Что ты с нами сделал? – пробормотал Канненсис, немного отойдя от шока.
Бифомис подошёл к капсуле Сибуса и задумчиво уставился на его лицо. Он словно смотрел сквозь него, пытаясь что-то вспомнить, осмыслить. Когда Канну уже начало казаться, что пауза затянулась, Бифомис вдруг повернулся к нему. Его взгляд прояснился, а лицо стало ледяным и серьёзным.
– Я периодически заходил в склеп оценить состояние ваших тел, – начал он издалека. – Они были в прекрасном состоянии и продолжали функционировать, даже будучи лишёнными душ…
– Что-то вроде комы? – предположил Канненсис. – Тело продолжает жить, а мозг нет?
– Ты мыслишь в правильном направлении, – подтвердил его догадку граф. – Только забежал немного вперёд. Сначала и мозг был жив. Он практически погиб две недели назад, – мрачно произнёс он. – Это произошло в один из дней моей очередной проверки. Тела функционировали стабильно, и я даже не думал, что подобное произойдёт. Но вы вдруг просто перестали дышать. Нужно было действовать быстро. У меня не было другого выхода, как приостановить все функции жизнедеятельности тел. Заморозить их. Иначе тела бы начали разлагаться. Вам некуда было бы вернуться, Канненсис.
Принц содрогнулся. Непередаваемое ощущение. Ещё бы немного, и он побывал бы на собственных похоронах. Больше некуда вернуться… Слова Бифомиса эхом проносились в его голове, порождая страх. Принцу пришлось бы остаться в человеческом теле. Но надолго ли? Нынешняя физическая оболочка настолько слаба, что не протянет и дня, если он вместит в него всю Силу. Но ещё хуже пришлось бы его брату. Прожить оставшуюся жизнь котом было бы не просто унизительно, но и весьма проблематично.
– Спасибо, – голосом полным серьёзности и признательности сказал Канн. – Не знал, что всё настолько плохо…
Принц хотел добавить что-то ещё, но катакомбы пронзил нервный звон колокольчика. Сначала зазвонил дальний, в первой части лаборатории. Затем его звон подхватило сразу три в пустом коридоре, и только потом зазвонил последний, над входом в помещение, где в данный момент находились принц с графом. Своеобразная система тревоги, но действенная.
Канненсис вопросительно уставился на Бифомиса. Тот не скрывал тревоги.
– У нас незваные гости…
глава двадцать четвёртая
ОСЛОЖНЕНИЯ
Выпрямив спину и горделиво задрав острый подбородок к верху, в надежде казаться хоть немного выше собственного роста, Лудер расхаживал по комнатам, раздавая замечания и указания слугам, хлопотавшим по дому. Хозяин любит чистоту и порядок, а значит, Лудер не пропустит ни пятнышка на белоснежных скатертях, ни пылинки на изысканной мебели, ни соринки на лакированном полу и ни малейшего развода на стёклах огромных окон. Его водянистые глаза не пропускали ни одной мелочи, абсолютно не обращая внимания на недовольство и раздражения слуг. Это огромная честь служить такому достопочтенному графу, как Бифомис, так что не в их интересах перечить и возникать. Ведь от одного только упоминания имени своего хозяина прочие слуги смотрели на них снизу вверх с неподдельным благоговением.
