Это было нечто! В голове пронеслось столько мыслей, будто я решила передумать все проблемы за всю свою жизнь, а уже через секунду их будто высосало в трубу.
В тот момент, когда я падала, лицо раздирал ветер, а квадратики полей и песчинки домов стремительно приближались, резкий и неожиданный рывок вверх будто вытряхнули из меня дух. А потом, обновленный и очищенный от всех невзгод, он вернулся.
И потом я медленно парила, рассекала воздух, будто птица.
Это незабываемо!
— Ну что, есть тебе дело до мужиков? — в поле зрения показалась смуглая мордаха гадала.
— Нет! — громко, на эмоциях сказала я чистую правду.
Ваня довольно усмехнулся, посмотрел на мою позу звезды и уточнил:
— Удобно?
— Очень! — призналась я, и похлопала по земле рядом: — Присоединяйся!
Гуру любви на секунду замешкался, глянув на светлые брюки, а потом махнул рукой:
— А, где наша не пропадала!
И развалился рядом со мной.
— Ну как? — спросил он.
— Здорово! — я не смогла сдержать восхищение в голосе, хотя, стоя в самолете, просто мечтала по приземлению устроить ему взбучку и даже попросить деньги за неустойку. А то! Подверг меня такому стрессу!
Но сейчас я хотела его расцеловать!
Ну правда! Таких эмоций я не испытывала никогда! После такого полета все расставляется на места: что важно, что нет. И я поняла, что мне не нужен никто, чтобы быть счастливой, достаточно одной меня!
Моя радость — она внутри. Запрятана под ворохом сомнений, комплексов и забот. А стоит сдуть невзгоды ветром, как оголяется чистое счастье. Ему мало надо, оказывается, я способна светиться от мелочи, словно лампочка. Способна откинуть ненужную головомойку и посмотреть на мир шире. Увидеть, что все не крутится вокруг одного, есть море перспектив, сотни дорог, миллионы людей. И даже если я выбрала не ту тропинку, я всегда могу свернуть и пойти прямо по полю. Вот такому, на котором сейчас лежу. Полному живности, свободного ветра и густой зелени.
Нет правил, они все в моей голове.
В итоге мы все эгоисты: делаем все ради себя, своего счастья или спокойствия совести. Ради своей жажды любви, боязни остаться одиноким. Все это мы делаем только ради себя. И сами решаем, как будем жить. И если мы страдаем, то создали ситуацию сами.
Я поняла, что хотел донести до меня Ваня, наверное, впервые. Без его разжевываний, без доступных примеров.
Это мой выбор: попасть в ситуацию, где двое мужчин схлестнулись в мерке, кто из них круче. И мой же выбор уйти. В моих силах крутиться от беспокойства весь оставшийся день, или же получить от жизни все, что могу, и не забивать голову чужим желанием посоревноваться.
Кто ценит себя — ценит свое время. И я хочу быть такой, сама, без подсказок. Хочу иметь силу воли со спокойной совестью запульнуть мужиков в черный список и провести свободный вечер без головной боли и переживаний. Хочу сама найти в себе силы воплощать мечты и набраться смелости на сумасшедшие поступки. Потому что самое драгоценное — это воспоминания и эмоции.
— Ты чего притихла? — спросил Ваня, поглядывая на меня из-за настырно лезущих в лицо травинок.
— Подумала, что все в моих руках… — честно призналась я.
— Да? Все-все? — гуру любви оторвал травинку и зажал ее между зубами.
— Да. Я два года мучилась оттого, что топчусь в роли побегушки в юридическом отделе. Грызла себя изнутри, завидовала более успешным коллегам, которые поднимались по карьерной лестнице всего за полгода, но ничего не делала, чтобы изменить ситуацию. Хотя знаю, что в нашей компании без знания английского не видать повышения как своих ушей. Но упорно ленилась, предпочитая думать о том, что если я буду работать усердней, меня тоже заметят. И злилась на начальство, что мои внеурочные работы не приносят никакой пользы. Но ведь это мой выбор — не учиться. Оставаться на той же точке, жить с мамой и папой. Потому что меня устраивало. А как только прошлая жизнь стала мне жать, как костюм школьницы, то я тут же из него выбралась. Оказалось — это несложно. Сложно было в моей голове.
— А сейчас там легко? Тебе весь мозг продуло, что ли? Там точно что-то осталось? — Ваня наклонился ближе и посмотрел, будто имел рентген зрение и видел насквозь.
— Осталось! — смеясь над выражением лица гадала, ответила я. А потом, подумав, сказала: — Дай мне, пожалуйста, мой телефон.
Гуру любви пристально посмотрел на меня, спросив:
— Ты же не будешь делать глупостей, да?
И протянул телефон.
— Вот уже не зна-а-аю… — я забрала мобильник и командой отправила гадалу двадцать тысяч еще за прошлый урок. В кармане Вани мелодично прозвучал короткий сигнал и мужчина посмотрел на дисплей.
— Ого! Как плодотворно на тебя повлияла прочистка мозгов!
— Просто мой еврей еще не приземлился, — довольно улыбнулась я и вновь раскинула руки в стороны.
— Ха! Зато теперь я знаю способ вытрясти из тебя деньги!
Я готова была остаться прямо в поле до ночи. А, может, даже и ночью.
— Ты палатку не захватил?
— А ты опять хочешь жарить зефирки?
— Нет, просто спать. Так хорошо. Никуда не хочу идти.
— А у нас еще по плану успокоительное!
— Ты меня добить хочешь? Мне сегодня, правда, хватит? Давай перенесем, а?
— Не! Надо! Поехали, в машине поваляешься, если хочешь: все заднее сидение в твоем распоряжении.
С большой неохотой отлепилась от зеленого ковра зелени и заставила себя идти. Ноги шатались, окружающее — словно в розовой поволоке…
Да так недолго стать адреналиновым маньяком!
— Я тут подумала, что за третий урок я тебе заплачу нескоро, — рассуждала я, уже сидя в машине.
— Кошелек прохудился? — даже не дрогнул в лице гадал.
— Нет, я тут вспомнила одну интересную особенность, — я решила нагнать загадочности, а сама думала одно: ну как же вовремя.
— И какую же? — гуру казался абсолютно беззаботным.
— Я переехала, — гордо заявила я, чрезвычайно довольная, что решилась. — А Смолов знает только адрес родительской квартиры… И то — дом и подъезд, если вспомнит.
— Хм… Ты недооцениваешь упорство мужчин в достижении цели, — загадочно усмехнулся Ваня. А потом мастерски перевел тему: — Отдохни. Тебя ждет сюрприз.
— Может, не надо? Давай перенесем! Я правда-правда сегодня не буду думать о мужиках! — я могла даже письменно заверить, если надо, лишь бы меня сейчас оставили в этом блаженстве.
— Надо, Аня, надо!
Я всю дорогу силилась вспомнить, что же такого успокаивающего я могла тогда перечислить из желаний детства, но в голове было умиротворяющее тихо. Я чувствовала себя ленивцем, которому даже пальцем шевельнуть, а не то, чтобы голову ломать.
