— Да-да, — я не уже отнекивалась, про себя решив таким способом «наоборот» доставить босса до двери и быстро ретироваться.
Так я спасусь! В первую очередь от себя само́й. Быстрей бы только уже его комната, а то я так долго не продержусь!
Особняк в Подмосковье, который арендовала для празднования наша компания, был просто по-царски огромный. Четыре этажа, несколько крыльев, огромные залы. Предполагалось, что здесь размесятся до пятисот сотрудников фирмы из столицы и регионов: кто в комнате по четверо, кто по двое, а кому-то не повезло нарваться на десятиместку. Не будем показывать пальцем кому именно, вы и так поняли!
Мне!
Вдруг Павел остановился на лестнице, посадил меня на перила, придерживая одной рукой, чтобы я не съехала, наклонился ко мне и заслонил головой свет лампы так, как луна скрывает солнце во время солнечного затмения:
— Ты обещала! — требовательно напомнил шеф.
Мои мысли кинулись врассыпную и с трудом собрались вновь, чтобы подсказать: босс говорит о том самом обещании про детей.
Павел поднял руку и хотел щелкнуть меня по носу, но промахнулся и попал по губам.
— Ай! — не успела растереть больное место, как большой палец Смолова оказался на моей нижней губе. Павел провел по ней вдоль подушечкой, слегка нажимая, и я забыла, как дышать. Подняла глаза и наткнулась на слегка расплывчатый взгляд, как на кирпичную стену, и быстро пришла в себя. Возможно, мужчина даже не видит четко моего лица, а я расплылась, как желе при комнатной температуре. Соберись, Аня! Потом сама же будешь реветь!
— Помните, где Ваша комната? — не вопрос, а верх моей силы воли. — Или забыли?
Только бы дойти! Только бы никого не встретить по пути! Только бы не поддаться соблазну!
— А зачем тебе моя комната? — Голос — искушающий, а взгляд до сих пор обжигал губы. Нижняя ныла так, будто Смолов провел по ней не пальцем, а раскаленным клеймом. Павел окинул меня взглядом и вспомнил: — Точно, аптечка! Пойдем!
Я только удостоверилась в правильности поступка. Иначе завтра с утра не вынесу пренебрежительного взгляда босса. Получить такую моральную оплеуху страшнее всего.
Не успела моргнуть, как опять оказалась у шефа на руках. Безумно хотелось попробовать бицепс на твердость, но я запретила себе думать об этом. Нельзя!
Наконец я на ногах! Твердый пол под собой — не так уж плохо. Хотя, кого я обманываю? Каталась бы на руках у Смолова хоть всю ночь.
А между тем Павел зачем-то ковырял ключом от машины дверную ручку.
— Здесь вход по карте, — тактично намекнула, стоя позади него, но Павел не слышит, упорно рыщет по карманам. Я повторила громче: — Нужна карта, чтобы дверь открылась.
— Оплатить? Тут уже все оплачено! — Павел остановил взгляд на считывателе для ключ-карты и хлопнул себя по лбу: — Точно!
Если бы не эта деталь, забыла бы, что Смолов в стельку пьян. Просто хорошо держится! Нужно никогда не забывать об этом! Иначе вылечу из компании завтра поутру, как птичка.
Шеф полез в кошелек и на удивление ловко выудил черный пластиковый прямоугольник.
— Только после дам, — заплетающимся языком сказал Павел и открыл дверь нараспашку.
Я замешкалась у порога, потому что не собиралась проходить. Только хотела удостовериться, что за боссом защелкнется дверь, и он не угодит в беду.
— Идите отдыхать. Я смогу о себе позаботиться, — казалось, что попади на территорию Смолова, и все пропало! Шаг в бездну… Или в рай…
— Аптечка есть? — Павла зашатало, и он оперся рукой о дверной косяк как раз поверх моей головы. Сменил положение тела, и теперь выходило, что свободно пройти я могу только внутрь комнаты, но никак не дальше по коридору.
— М-м-м… — попыталась вспомнить, есть ли что-то похожее на медицинскую коробочку в той тесной комнатенке. А надо было врать!
— Залетай! — Павел расценил ответ как «нет» и просто вытеснил меня собой в комнату. — Нужно обработать порез!
Не сказать, что я худышка, но сейчас почувствовала себя невесомой тростинкой, которую уносит быстрое течение. Смолов подобен стихии: мощный, неукротимый, стремительный. И такой же опасно завораживающий. Секунда, и я оказалась на диване.
— Сиди, я же не зря тебя сюда тащил, — приказал он привычным командным тоном, и я застыла на распутье: бежать или дождаться «медбрата», что сейчас рылся в прикроватной тумбочке и порядком шатался, а потом смыться?
Как же он был хорош с этими диктаторскими замашками. Мужчина, который знает, чего хочет. Жаль, что недоступный для меня мужчина, очень жаль…
Надо было бы тихо пробираться на выход, пока шеф в поисках аптечки, но предательское желание получить порцию заботы от самого Смолова победило. Пусть и пьяного, ну и что?! Скорее всего, он обработает порез из рук вон плохо, но что-то во мне умоляло таким тоню-ю-ю-сеньким голоском: «Аня, соглашайся, потом жалеть будешь!»
Гремя коробкой с медикаментами, Павел вернулся к дивану, присел передо мной на колени, и запустил аттракцион моего воображения на полную катушку. Пока Смолов распылял спрей на мою рану и рвано дул, чтобы не щипало, я представляла себя его принцессой, любимой, о которой он так трепетно заботится. И совсем не по пьяни, и не по секундному порыву, а всегда и везде. Ох, как сладко! Аж язык прилип к небу!
Если скажу, что никто в жизни не обрабатывал мне рану, не поверите же? А это так!
Родители были настолько увлечены театром, что творческая натура полностью вытеснила отцовские и материнские инстинкты из их голов. Они не боялись оставить маленькую дочь дома одну на пару-тройку дней и укатить на театральный уик-энд, поэтому питалась чем попало. Ну разве будет маленький ребенок готовить себе полноценный ужин? Я умела готовить все гарниры и жарить/тушить/варить мясные блюда лет с семи — делала попытки удивить родителей сытной едой, когда они возвращались после репетиций, но быстро поняла, что никто не ценит моих сюрпризов. Усилия пропадали, и вскоре я перестала стараться. Увлеченные беседы велись только между собой, я же развесив уши слушала. Когда было плохо или я заболевала, то мама всегда говорила: «Аптечка там. Найди себе что-нибудь, не будь маленькой». И покорно шла, читала инструкции и бегала с вопросами: «Жаропонижающее или противовоспалительное?» Что самое интересное, когда заболевали родители, схема оставалась той же.
Я бы на этот порез на ноге даже внимания не обратила. А Смолов заметил. И сейчас неловко тыкал в рану ватной палочкой, делая йодовую сетку. Какая древность — эта коричневая клетка! Но так мило!
Не ожидала от шефа трепетного отношения, неожиданной заботы. Было в этом что-то… родное…
К горлу подступил комок.
— Что случилось? Ты плачешь? — Павел поднял голову и окинул меня встревоженным взглядом. Наши лица были так близко друг от друга, что первым порывом было отодвинуться, но сдержалась.
