Все трое переглянулись, потом Анни и Бренда повернулись к Элиз.
– У меня нет! – с удивлением в голосе произнесла Элиз.
– Разве вы с Анни не собираетесь повидать Боба Блужи? Бьюсь об заклад, что в его маленьком сундучке найдется что-нибудь такое, что бы он мог предложить другому великовозрастному мальчишке.
Так Бренда, уже не в первый раз, умудрилась низвести двух Гулливеров бизнеса до более доступных размеров.
Знай, что я делаю это исключительно ради тебя, – напомнила Анни Элиз, выходя из лимузина перед одним из самых шикарных кооперативных домов в городе. – С тех пор как родилась Сильви, я прекратила работу в этих благотворительных комитетах. А в мое представление о хорошем времяпрепровождении не входит встреча с Гуниллой и Лалли.
– Согласна, что это печальная обязанность, и я премного благодарна тебе и все такое прочее, – ответила Элиз, округлив глаза. – Но что прикажешь делать? Ты единственная, кто может помочь Бетти не попасть в какую-нибудь переделку и не растрезвонить при этом о ее феноменальной глупости. Хотя все уже и так это знают. – Элиз вздохнула. – Лалли вела себя с бедной девочкой как настоящая сучка. К счастью, они с Гуниллой сегодня не приедут. К тому же ты тоже заинтересована в том, что скажет дядюшка Боб относительно «обменного» предложения Бренды. Ведь ты знаешь, – продолжала она, – что дядюшка Боб – это ключ к Джилу, нам необходима его поддержка, а для того, чтобы ею заручиться, тебе придется посидеть на этом подкомитете вместе с Бет, а я в это время расскажу дядюшке Бобу все, что касается «Майбейби».
– Дорого же мне придется за это заплатить, – проворчала, улыбаясь, Анни.
Обычно эти вечеринки предваряла большая работа, а отдача от них была, как правило, невелика. Эти мероприятия часто стоили сотни тысяч долларов, оставляя очень немного на благотворительные цели. По сути, они давали возможность дамам встряхнуться и продемонстрировать свои наряды. В предварительную работу по организации этих вечеров входило украшение помещений, выбор тематики, подбор меню. Особенно тщательно планировалось рассаживание гостей за столом.
Просьба поработать в таком комитете означала признание высокого престижа в обществе, если, конечно, место не было просто куплено, как в случае с Мэри Гриффин. Но для Анни это было утомительной обязанностью. Комитет был разбит на небольшие группки, и Бет, Анни и Элиз должны были заняться билетами и рассаживанием гостей. И Анни, к своему удивлению, обнаружила, что ей приятно находиться в обществе Бет. Бет была, мягко выражаясь, на удивление незамысловатой и непритязательной.
– Мне нужно будет покинуть вас, чтобы поговорить с дядюшкой Бобом о нашей задумке с «Майбейби». После фиаско с «Митцуи» я уже не очень-то верю во все эти затеи, поэтому мне потребуется время, чтобы убедить его. Так что тебе одной придется развлекать ее. Пусть она поговорит, а ты послушай.
– Боюсь, она так разговорится, что мне и слова вставить не придется.
Они вошли в здание, прошли мимо конторки консьержки и сели в лифт, который повез их к особняку на крыше. Разглядывая огромную, покрытую мраморной плиткой галерею, равную по размерам почти всей ее квартире, Анни думала, что бывают особняки и Особняки. У входа их встретил слуга в униформе. Прямо перед собой, на стене высотой в двадцать футов, они увидели огромную картину Сарже, изображающую трех женщин в пеньюарах. Две арки с мраморными колоннами по бокам предваряли вход в салон, где на кушетке возлежала Бет. Она была в точно таком же атласном пеньюаре, как и центральная фигура на картине Сарже.
– Она ломает комедию, – прошептала Анни.
– Спокойно! – ответила Элиз и величавой походкой вошла в изысканно убранную комнату, протянув своей «тетушке» руку в знак приветствия.
– Бет, дорогая, как я рада тебя видеть! Бет Блужи поднялась с дивана.
– Здорово, Элиз, – сказала она с акцентом, не оставляющим сомнения в том, что она жительница города Бейонна. – Здорово, Анни. Рада видеть вас. Я подыхала от желания рассказать вам последние новости. Мы продали все места на вечер. Все до единого. Не осталось ни одного свободного столика.
– Как это здорово! – сказала Анни.
– Правда-правда, я не вру! – подтвердила Бет. – Теперь эти несчастные, страдающие болезнью ка-ка, получат от нас большую помощь. Правда?
– Синдром Туретта, Бет, – мягко поправила ее Элиз.
– Да, да, я знаю, только всегда забываю. Хотите услышать ужасную речь, так послушайте меня. Я так говорила и до того, как Боб свалился на меня. Не обращайте внимания, хорошо?
Бет зачаровывала всех, кто за ней наблюдал. Она была одной из красивейших молодых женщин, которые когда-либо встречались Анни. Ее густые блестящие золотисто-каштановые волосы были туго схвачены черной бархатной лентой, но, когда она их распускала, они каскадом струились до ее тонкой талии. Чистая белая кожа была без единой веснушки. Густые черные ресницы окаймляли огромные бирюзово-голубые глаза. Это было очаровательнейшее создание, совершенное по своим внешним данным, но речь вносила резкий диссонанс в ее облик: как с этих прекрасных розовых уст могли слетать столь неприятные звуки? Снова и снова Анни охватывало непреодолимое желание захихикать.
– Ну, хотите пива или еще чего? Все, что прикажете. Элиз попросила чашечку кофе, а Анни ограничилась кивком головы.
– С молоком или без?
Вошел слуга, неся огромный серебряный поднос, на котором стоял серебряный кофейный сервиз. Он шел медленно и очень осторожно.
– Смотри не надорвись, – предостерегла его Бет, вскакивая с места, чтобы помочь.
Все трое заняли стулья вокруг деревянного столика для фруктов эпохи Людовика Пятнадцатого. Анни с восхищением рассматривала рисунок, расположенный по краю стола, где в танце кружились херувимчики, выточенные из атласного дерева разных оттенков, а в связывающих их гирляндах цветов была отчетливо видна каждая мельчайшая деталь. Это был шедевр искусства резьбы по эбеновому дереву.
– Какой восхитительный столик! – воскликнула она.
– Тебе он нравится, он твой, – предложила Бет.
Слуга закашлял. Бет посмотрела на него и увидела, что он приподнял брови.
– О, Смитти, перестань! Позволь мне сделать это. Боб говорит, что мне можно, если я хочу. – Она повернулась к Элиз и Анни. – Смит делает под себя, когда я что-нибудь раздаю. Что с этого? Ведь у нас так много всего. – Она повернулась назад к слуге. – Эй, на одну вещь меньше протирать придется, так оно?
Анни улыбнулась девушке. Та была неотразимой, и Смит, похоже, думал так же.
– Я не хочу брать этот столик, просто хотелось похвалить твой вкус. Но все равно, спасибо тебе за твое предложение. Это очень хорошо, что ты умеешь делиться с людьми.
– Конечно. Я всегда готова поделиться. – Бет посмотрела на Анни. – Ты очень хорошая, знаешь ли ты это? – спросила она. Анни улыбнулась.
Бет вскочила, когда Анни спросила, где у них туалет.
