– Что, черт возьми, это значит? – спросила она, глядя на него.
– Я не знаю. – Он просто не хотел ее. Он вдруг ясно осознал, что больше не захочет ее.
– Ты ублюдок, импотент, – выругалась Лесли. Он не замедлил ответить:
– Отличная пара для такой фригидной бабы, как ты.
Он посмотрел на будильник – было пять часов. Скоро рассвет. Час волков. Аарон знал, что уже не заснет. На минуту он задумался: была ли ее ненависть так сильна, что она чувствовала ее даже во сне. Как бы там ни было, ему было плохо. Он должен был признать, что эта ссора была ужасна. В темноте он с горечью улыбнулся – до тех пор пока он не женился на сексопатологе, у него не было таких проблем.
* * *
Морти Кушман лежал, наблюдая, как первые лучи солнца пробивались сквозь решетку тюремного окна. Он слышал храп, какие-то пугающие звуки, раздававшиеся в камере. Морти старался не вслушиваться, хотя это было почти невозможно. Глубокие стоны, разговоры о сексе и долгое, пронзительное «о Боже» означало, что кто-то кончил. Морти чувствовал отвращение и ужас. Он знал эту вечную истину. Мужчины, вынужденные долгое время находиться без женщин, становятся сексуально агрессивными по отношению к более слабым мужчинам. В тюрьме секс становится предметом торговли, обычным явлением. Он все знал, но отказывался до конца поверить в это, по крайней мере сейчас. Мысль о том, что кто-то должен платить, пугала его. Морти знал, когда придет конец его телевизорам и радиоприемникам, он будет вынужден покупать безопасность другим путем. Он вспомнил, как пахан хотел сделать пластинки для зубов, и был очень благодарен ему. Но что будет, когда все кончится? Он старался не думать об этом.
Морти отказался от сделки с де Лос Сантосом, срок все равно придется отсидеть, хотя, наверное, не весь, если он согласится дать показания против Джила, а он так и сделает, скажет все, что потребуется, чтобы выбраться из этого ада. Скоро прозвучит звонок, потом будет завтрак, который все равно невозможно есть. Здесь, в тюрьме, Морти не мог ни есть, ни спать, а о сексе он и думать не хотел.
9
УДАР
Поездка в Японию дала Анни много сил, она почувствовала новый прилив энергии. Танаки, его жена и сын собирались приехать в Нью-Йорк и посетить «Сильван Глейдс». Визит доктора Геншер удался, и Танаки мечтал создать подобное сообщество на севере Киото.
«По-моему, я неплохо поработала», – подумала Анни. Вдруг у нее появилась отличная идея. Теперь-то она сможет насолить Джилу Гриффину. Она рассказала Бренде о своем замысле.
– Не вздумай предпринять что-либо без меня. Что ты будешь делать, если у тебя будут неприятности?
– А что ты будешь делать, если у меня будут неприятности? Несмотря на то что она ценила преданность Бренды, сейчас Анни пожалела, что рассказала ей о плане.
– Вы обе уже имели дело с Джилом, а я нет, к тому же у меня нет денег, чтобы вложить их в «Майбейби». Я чувствую, что должна сделать что-то.
– Ты что, шутишь? Благодаря тебе появился «Майбейби». Если бы не ты, Джил бы добился своего.
– Мне не нужна твоя помощь. Я все сделаю сама, и не будь занудой.
– Не умничай, разве мы не работаем вместе, одной командой, я, ты и Элиз. Я нужна тебе. Я умею вести войну.
– Бренда, это не война, а лишь нападение.
– Ну неважно, в любом случае, если Элиз узнает, то мы решили обойтись без нее, она убьет нас. Кроме того, с тех пор как ее мать умерла, работа полностью поглотила ее. Раньше у нее была страсть к спиртному, теперь к работе. Ей нужно отвлечься.
Анни вздохнула.
– Хорошо, хорошо. Только вы наблюдайте, действовать буду я, и, если что случится, я возьму всю вину на себя.
– Хорошо, когда начнем?
– Насколько я знаю, завтра днем Мигель де Лос Сантос будет в это время у Джила.
– Отлично, это подпортит ему денек. – Вдруг голос Бренды изменился. – Кстати, как вы там с Мигелем?
– Что ты имеешь в виду? Не понимаю.
– Ладно, не строй из себя дурочку. Обедаете, ужинаете вместе, и не надо говорить, что это деловые встречи. Вы встречаетесь?
– Нет, у нас все несколько по-другому, мы просто видимся.
– Итак, ты «видишься» с этим пуэрториканцем.
– Бренда, неужели ты расистка, как можно?
– Я росла среди итальянцев и евреев, в мире нет больших шовинистов, чем они. Но я переросла их. Ты довольна?
Анни взяла Бренду за руки и сказала с сильным еврейским акцентом:
– Если ты рада, то я тоже. Вернемся к завтрашнему дню. Нам нужен растворитель красок, это я достану, еще кусок картона, у тебя есть резиновые перчатки?
Бренда кивнула.
– А как мы проберемся туда?
– Я думаю, просто пройдем.
– Я так и знала, что буду нужна тебе. Нам никто не даст просто пройти, а если и дадут, то будут следить за каждым нашим шагом.
– Ты права, – Анни задумалась.
– Я так нервничаю, боюсь, не смогу вести машину.
– Нам нужен водитель.
– Может, Хадсон. Правда, мне не хотелось бы впутывать его, ведь нас могут арестовать.
– В Нью-Йорке тебя могут арестовать только за убийство или за уклонение от налогов. – Бренда вздрогнула, подумав о Морти.
– Будь серьезной, Джил Гриффин все еще силен, и с ним надо считаться. – Анни вспомнила предупреждение Стюарта, и у нее мурашки пробежали по спине.
– Пусть Элиз ведет машину. Она никого не боится, к тому же не переживет, если мы не возьмем ее с собой.
Джил Гриффин сидел, глядя на этого парня из Комиссии по контролю за инвестициями, у которого хватало наглости смотреть ему прямо в глаза.
– Несомненно, господин Делосантос.
– Де Лос Сантос.
– Да, да, конечно. Мы готовы оказать вам помощь в расследовании и сообщим некоторые факты, если сочтем возможным. Мы всегда придерживались этой линии поведения. – Его голос звучал неестественно и фальшиво. – Мы всегда строго следовали требованиям вашей организации и надеемся продолжать в том же духе.
– Неужели?
Джил замолчал и взглянул на пуэрториканца, сидевшего напротив, – ему хотелось оставить от него только мокрое место. Какая дерзость! Невероятно! Но не стоит показывать свое раздражение. Джил никак не отреагировал на эту реплику.
– Таким образом, если вам нужна наша помощь, то в вашем распоряжении мистер Свонн. А сейчас, если позволите, я хотел бы откланяться.
– Боюсь, у меня есть еще несколько вопросов к вам лично. Джил не был напуган, он даже не смог бы подобрать слов, чтобы описать свое состояние. У него уже давно было чутье охотника, и он сразу узнал этот взгляд человека, готового поразить цель.
