— Пожалуй, для начала легче обсудить, чего ты не должен говорить. Так вот, никогда не говори девушке, что у нее красивые глаза.
— Почему? — удивилась Молли и, к большому огорчению Трейси, уселась за их столик, приготовившись слушать.
— Все говорят девушкам, что у них красивые глаза, — объяснила Трейси Джону. — У кого нет красивых глаз? У телят тоже красивые глаза.
— Да, но ты почему-то не думаешь об этом, когда ешь телятину, — оживился Джон.
— Ты не мог бы оставить телят в покое? — разозлилась Трейси. — Дело в том, что нужно выбрать что-то оригинальное, вот что на них действует.
Джон немного подумал. Трейси наблюдала за ним, задержав дыхание, надеясь на успех. Но его лицо оставалось смущенным.
— Что например? — наконец спросил он.
Трейси раздраженно выдохнула:
— Прояви свои творческие способности. Ты каждый день пользуешься ими на работе.
— Да, — вмешалась Молли. — Ты ведь наверняка получал в университете награды за сообразительность?
К счастью, Джон не разбрасывался. Он игнорировал Молли и обращал внимание только на Трейси. Она тоже смотрела ему в глаза — вот уж действительно красивые глаза, золотисто-коричневого оттенка, с неправдоподобно длинными загибающимися ресницами. Трейси уже не в первый раз удивлялась, почему природа так часто неэкономно тратит длинные ресницы на мужчин. У Грэга, ее первого мужчины, были такие же длинные ресницы. Когда они целовались, ей казалось, что ее лица касаются крылья бабочки. Странно. Трейси уже сто лет не вспоминала Грэга. Он был очень нежен с ней, не то что Фил.
— Ну помоги мне хоть немного. — Голос Джона вернул ее к настоящему. — Подтолкни в нужном направлении. Может, сказать: «Какие у тебя острые зубы»?
— И она укусит ими руку, которая ее кормит, — предупредила Молли.
— Не знаю, как тебе объяснить, — вздохнула Трейси. — Послушай, это нужно почувствовать. Выбери какую-нибудь деталь. Ее брови. Или лунки на ногтях.
— Лунки? А что про них можно сказать? — снова не понял Джон.
Он заметил, что на лице Трейси появилось мечтательное выражение.
— Мой приятель Грэг однажды сказал мне, что у меня красивые лунки на ногтях. Я не поняла, что он имел в виду. Но мне было очень приятно такое внимание. — Она покачала головой и посмотрела на Джона. — Я просто растаяла.
Молли вытянула свои пальцы, изучила их, затем перевела взгляд на руки Трейси.
— Знаешь, я вынуждена признать, что у тебя красивые лунки на ногтях. — Она повернулась к Джону. — Она действительно хороша. Глупее попугая, но очень хороша.
Трейси улыбнулась.
— Ладно, хватит. Пора смотреть кино.
— В это время? Трейси, я не могу смотреть кино. У меня сегодня еще море работы.
— Это входит в программу обучения, — безжалостно сказала Трейси.
Она встала и пошла к выходу, оставляя его расплачиваться и догонять ее.
Глава 15
После двенадцати в Сиэтле царит мягкая и нежная ночь. Тяжелый от влаги, но теплый воздух ласкает кожу. В это время вы либо падаете с ног от усталости, либо обретаете второе дыхание и отправляетесь на вечеринку. Но работа в такую ночь просто исключается.
— Пошли, — позвала Трейси и ускорила шаги.
— Я иду, — отозвался Джон.
В разноцветных огнях, лившихся из окон «Хижины Джаббы», он уже и сейчас выглядел вполне пристойно. Она не могла не гордиться делом своих рук. Если верить Библии, бог сотворил мир за шесть дней. Очевидно, он был мужчиной. Особенно, если взглянуть на то, что смогла сделать обычная девушка всего за несколько вечеров. Джон стоял прямо, чуть расставив ноги на мокром асфальте. Может быть, он и чувствовал себя неуклюжим, но он совсем так не выглядел. Трейси знала, что его рост сто семьдесят девять с половиной сантиметров. И он скорее всего был единственным мужчиной в Америке, который не врал и не говорил, что его рост — сто восемьдесят. Но сейчас он казался очень высоким. Его одежда — прямые брюки, длинная куртка, облегающая футболка — заставляла поднимать взгляд вверх, он представал стройной темной колонной. В его силуэте была только одна горизонтальная линия — плечи. Слава богу, при всей его стройности, он имел мощные выразительные плечи. А изысканный крой куртки искусно подчеркивал их.
Дело портила только голова. Нет, он не урод, но стрижка, очки и манера наклонять голову вперед, как будто он хотел, чтобы его лицо оказалось у цели раньше, чем все остальное, — все это обесценивало ее работу. Без стильной прически рассчитывать на успех бесполезно. Ладно, Рим строился не один день.
Джону, естественно, и в голову не приходило, что она им любуется. У парня не было никакого чутья. Ну как он думает, что она могла делать, стоя столбом на мокром тротуаре и пялясь на него? Медитировать? Вспоминать рецепт яблочного пирога?
— Ладно, пошли, — повторил он. — Мне надо домой.
— Ну нет, — ответила Трейси, слегка повысив голос. — Мы еще не закончили.
Джон покачал головой.
— Трейси, я очень ценю то, что ты для меня делаешь, и очень благодарен тебе, но если ты собираешься сегодня опять меня критиковать, я этого просто не выдержу, — признался он.
Ей стало смешно.
— Не беспокойся. Мы немного прогуляемся, и ты получишь задание на дом.
— Еще какое-то задание? — спросил Джон упавшим голосом. — Послушай, Трейси, я ушел сегодня с работы раньше семи часов. У нас это идет за половину рабочего дня. Кроме того, я всегда несколько часов работаю дома. Чего, как видишь, я не делал. Несколько дней назад все продавщицы Сиэтла вместе с тобой обсмеяли меня с ног до головы: мои ботинки, мои волосы, мои очки и мое белье. За три часа я истратил больше денег, чем за три предыдущих года. А теперь…
В его голосе была горечь, причину которой Трейси не понимала. Может быть, усталость или задетое самолюбие? Или просто мастерское притворство?
— А теперь ты говоришь, что будет еще какое-то задание на дом?
Вместо ответа Трейси повернулась и пошла вниз по переулку. Она знала, что, прежде чем она дойдет до угла, Джон догонит ее. И точно, как верная тень, он оказался рядом. В отличие от Фила, который никогда не упускал случая улизнуть и которого скорее всего не будет дома, когда она позвонит ему. На самом деле, думала она, пока Джон грустно шагал рядом, Фил абсолютно надежен в своей ненадежности.
Неожиданно ее захлестнула теплая волна нежности к Джону. Она впервые почувствовала благодарность за его собачью преданность. Она оперлась на его кожаный локоть, и они молча пошли рядом.
Когда они оказались почти у цели, в тишине раздался голос Джона, в котором звучало что-то очень похожее на испуг:
— Ты ведешь меня делать пирсинг?
Трейси засмеялась и подтолкнула его к дверям видеосалона.
