— Повтори, что она сказала, — велела Трейси.
— Она сказала, что я милый.
Фил снова засмеялся.
— Черт! — расстроилась Трейси.
Она не любила грубых выражений, поэтому Джон понял, что дело плохо. Ему хотелось хорошо сыграть свою роль. Он делал все так, как она объясняла. Он старался выполнять ее указания, очень старался. Волосы, одежда, ресторан, фразы, которые он должен был сказать, фразы, которых он не должен был говорить… Но все это не сработало. Наверное, ему придется уйти в монастырь.
Только сейчас Джон осознал, что продолжает мямлить.
— И она не заказала телятину под сыром, а официантка оказалась старше моей бабушки, и когда я заговорил о красивых глазах, она решила, что я милый. — Он нервно постукивал костяшками пальцев по столу. — Почему они всегда считают, что я милый?
Трейси попыталась его успокоить:
— Не волнуйся. Не расстраивайся. Это всего лишь первая попытка. Смотри на это как на тренировку. Ты уже проделал трюк с телефонным номером?
— Какой трюк? — не понял Джон.
Трейси покосилась на Фила и снова перевела взгляд на Джона.
— Тот, о котором я тебе говорила, — сказала она.
Трейси взяла Джона за руку и провела по ней пальцем, как будто писала что-то.
— Ах, это, — вспомнил Джон. — Да, то есть, я хотел сказать, нет. Но я сейчас все сделаю.
Джон нехотя повернулся к Филу. Если ему обязательно быть свидетелем, то пусть хотя бы приносит пользу.
— Кстати, Фил, ты ездишь на «Ямахе»?
Фил посмотрел на него с презрением.
— Нет, я играю на «Ямахе», а езжу я на «Судзуки».
Джону пора было возвращаться, и у него не было времени на язвительный ответ.
— Отлично. Спасибо. — Это было все, что он успел сказать, ретируясь назад в холл.
Там он выпрямился, оглядываясь в поисках девушки, с которой он мог бы поговорить, прежде чем написать на руке ее телефон. Но никакой девушки здесь не было, да если бы и была, Бет все равно не увидела бы его с ней. Надо что-то делать! Джон решительно взял ручку и нацарапал на руке номер. Подражая походке Джеймса Дина из «Гигантов», он гордо прошествовал к их столику, на котором уже стояли тарелки с палтусом.
— Я начала без тебя, — сказала Бет. — Надеюсь, ты не обиделся.
— Нет. Конечно, нет.
Он протянул руку за соусом тартар и чуть не перевернул его. Бет успела поймать соус и прикоснулась к его руке.
— О, спасибо, — сказал Джон.
Бет покраснела и опустила глаза. Она заметила надпись на руке.
— Это что, телефон Трейси? — удивилась Бет.
Черт побери, еще один прокол!
— Ну… да. Иногда я забываю его, — сказал Джон насколько мог небрежно и решил, что безопаснее сменить тему: — Кстати, о мотоцикле. У меня «Судзуки».
— «Судзуки-750»? — спросила Бет, кладя в рот листочек салата.
Ее рот выглядел очень сексуально. Наверное, такие губы в женских журналах называют пухлыми. Ярко-красная помада Бет приковывала к себе внимание Джона.
— Ага, — кивнул он.
— У моего брата «Харлей». — Бет доела свою рыбу. — Он говорит, что японские мотоциклы — дрянь.
— Это проявление ложного патриотизма.
Он посмотрел на свою рыбу. Она остыла, да он и самого начала не хотел ее есть.
— Тебе не нравится палтус, Джонни?
Черт! Каждый раз, когда Бет называла его так, Джону казалось, что она обращается к кому-то другому.
— Да. То есть нет. Не совсем, — окончательно запутался Джон. — Я заказал палтус, потому что ты его заказала. Но я не вегетарианец, — поспешил добавить он.
Снова наступило молчание. Он должен был хоть что-то сказать.
— У тебя красивые мочки ушей, — наконец вспомнил Джон. — Удивительной формы.
Бет засмеялась.
— Ты такой странный. — Она снова засмеялась и сказала: — Мне нравится твой пиджак. Где ты его купил?
— Моя подруга, то есть я хотел сказать, что она мой друг, то есть друг, но девушка, она решила, что это будет…
Бет перебила его:
— Ты встречаешься с кем-нибудь? Я имею в виду серьезно?
Объясняла ли ему Трейси, как отвечать на такой вопрос? Если да, то он все равно не мог вспомнить.
— Нет. Нет. Я…
— Ты не живешь с ней? — спросила Бет.
Ответ на этот вопрос Джон помнил.
— Нет. Я живу один. Но тебе нельзя ко мне.
— Ну, тогда поехали ко мне, — предложила Бет.
Джон отложил вилку. Он не ослышался? Он чуть было не попросил Бет повторить эти слова, но его сердце забилось в сумасшедшем ритме. Он не мог упустить удачу. Джон помахал официантке и бросил деньги на стол, как только она принесла счет. (Трейси предупреждала его, что не стоит пользоваться кредиткой, да Джон и сам стремился уйти как можно быстрее.) Теперь ему осталось только вывести Бет из ресторана так, чтобы она не заметила Трейси и Фила.
Джон нетерпеливо обнял ее за плечи и мягко, но решительно повел к выходу, повернув так, чтобы она не могла видеть их столика.
Бет подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
— Это так сексуально, — сказала она.
Джон не мог поверить своим ушам. Открывая дверь и проходя в нее, он успел только бросить прощальный взгляд на Трейси. Она смотрела на них, вывернув шею, и, если Джон не ошибся, на ее лице было написано изумление.
Глава 23
Трейси лежала в темноте, глядя в потолок. Она страдала одновременно от тяжести недавнего ужина и ноги Фила, которая лежала на ее ноге. Он захватил изрядную часть ее половины кровати, время от времени постанывая, пока не заснул окончательно. Трейси пыталась вытащить из-под него свою ногу, не беспокоя его, но у нее ничего не получалось.
После быстрого ухода Джона и Бет они с Филом закончили свой ужин. Фил к тому же съел весь хлеб, расправился со второй порцией, когда хлебницу наполнили снова, если, конечно, не считать того единственного кусочка, от которого не смогла удержаться Трейси, а потом уничтожил огромную порцию салата и жирный десерт. В голове у нее вертелись строчки из детской считалочки, которую пели они с Лаурой в Энсино. «Робин Бобин Барабек скушал сорок человек…» Напоследок он выпил бренди и два двойных эспрессо. Она тоже выпила кофе, просто за компанию. Наверное, именно кофеин плюс естественное беспокойство за Джона и не давали ей заснуть.
Они вернулись в ее квартиру больше часа назад и сразу завалились спать. С тех пор Трейси пыталась заснуть. Она не привыкла так плотно есть на ночь и тем более никогда не ела ни хлеба, ни десерт. Но Трейси так волновалась, ожидая звонка от Джона на свой сотовый, который предусмотрительно взяла с собой в ресторан, что на этот раз изменила своим правилам.
