Когда пухленькая официантка подошла к их столу, чтобы убрать его тарелку, Джон остановил ее, взяв за руку.
— Правда, у нее красивые глаза? Я ни у кого еще таких не видел, — сказал он, обращаясь к Рут.
* * *
Джон откинулся на спинку сиденья. Он занимал угловой столик в «Хижине Джаббы», но на этот раз не сидел в одиночестве, ожидая Трейси. Джон пришел сюда с Дорис, официанткой из малазийского ресторана, в котором он встречался с Самантой.
— И что же дальше? — спросила Дорис таким тоном, как будто вся ее дальнейшая жизнь зависела от его ответа.
— Мы стреляли в цель, — ответил Джон. — Я меткий стрелок, и он пристал, чтобы я выбил у него изо рта сигарету. Хотя мне было всего четырнадцать, а он был моим отцом, я все равно отказался. Он попытался меня заставить, но я продолжал отказываться.
Он достал футляр «Пез» с головой Каспера — дружелюбного привидения — и предложил ей с таким видом, словно это была награда Почетного легиона.
— Тогда он начал хвастаться перед друзьями моей меткостью и заключать с ними пари, что я это сделаю. Ставки были высокие. Он совершенно потерял голову… И мне ничего не оставалось, как стрелять. И он потерял голову уже в буквальном смысле. Конечно, это был несчастный случай.
Джон глубоко вздохнул.
— Я всегда буду чувствовать свою вину. Но с тех пор я забыл, что такое страх.
Он снова глубоко вздохнул и повернулся к окну, как будто там, в темноте стоянки, он мог увидеть своего отца.
К ним подошла Молли, неся заказанный ужин. Когда она поставила перед ними тарелки, Джон взял ее за руку и поднял голову.
— Правда, у нее красивые глаза? Я ни у кого еще таких не видел, — сказал он проникновенным тоном.
Глава 28
Трейси сидела за рабочим столом расстроенная и возмущенная. Ей надо было работать, но после утренней летучки ей ничего не хотелось делать. Вместо того чтобы начать новую статью, она подняла трубку и набрала номер Джона. Они уже давно не общались. Трейси не только хотелось узнать, как его дела, ей необходимо было выговориться.
Никто не мог так утешить ее, как Джон. Лаура только шутила и пыталась ее развеселить. Фил старался отвлечь. Только Джон мог ей посочувствовать.
Дело в том, что Трейси всегда интересовала Вторая мировая война. Ее дедушка со стороны матери погиб на Тихом океане, а папин отец воевал там. Его рассказы о войне были одним из самых ярких воспоминаний одинокого детства в Энсино. Поэтому она была просто потрясена, когда Маркус отдал тему о ветеранах Второй мировой войны Элисон.
— Маркус, но ведь эту статью должна была писать я! У меня остался материал, не использованный на День памяти, — не выдержала Трейси.
— Я восхищен твоим трудовым энтузиазмом, — ответил Маркус, — но уверен, что Элисон отлично с этим справится.
Это было несправедливо. Трейси почти год изворачивалась, чтобы сделать приличный материал на самые идиотские темы, а статью, над которой ей действительно интересно было бы работать, отдали другой. Трейси избегала смотреть на Элисон, чтобы не представлять себе, как Маркус заставил ее отработать это задание. Элисон обернулась к Трейси с улыбкой, как будто говорящей «извини, но что я могу поделать». Трейси захотелось стереть эту улыбку со смазливого личика колючей мочалкой.
Но Маркусу и этого показалось недостаточно. Он поручил Трейси статью ко Дню отца, как будто у нее не было серьезных проблем с собственным отцом, как у большинства американцев.
— Можно, я напишу об отцах, скрывающихся от алиментов? — спросила она, но Маркус только рассмеялся в ответ.
Трейси подняла трубку и снова набрала номер «Микрокона». До Джона по-прежнему не удавалось дозвониться, а его автоответчик был забит. Трейси не могла даже оставить сообщение.
— Ты разговаривала с Джонни? — спросила появившаяся в дверях Бет.
Вздрогнув от неожиданности, Трейси подняла голову.
— Нет, — отрезала она. — И даже если бы разговаривала, тебе бы не сказала.
— Ну, — протянула Бет, уходя, — думаю, к тебе сегодня лучше не приближаться.
Трейси не могла поверить, что Бет так равнодушно воспримет ее огорчение. Обычно они всегда поддерживали друг друга. Теперь же Трейси настолько надоели вопросы о Джоне, с которыми Бет непрерывно к ней приставала, что она горько жалела, что познакомила их. Но как она могла предвидеть, что дело зайдет так далеко? Ничего, если повезет, скоро все забудется.
Зато она заметно продвинулась со статьей о перевоплощении. Ей еще нужно было все переписать и придумать эффектную концовку, но уже было ясно, что статья получилась содержательной и остроумной. И даже фотографии вышли здорово. Хватит ли у нее смелости послать этот материал в «Сиэтл мэгэзин»? А может, замахнуться еще выше? Почему не попытаться толкнуть ее в «Эсквайр»? Трейси еще ни разу не печаталась в центральной прессе, но она чувствовала, что с такой статьей стоит рискнуть. По крайней мере нужно просмотреть основные журналы, узнать, какова их тематика и кто стоит во главе.
Кстати о голове — пора было бежать в парикмахерскую. Стефан не прощает опозданий.
К черту Маркуса, Элисон и «Таймс»!
* * *
Под громыхающую в салоне музыку Лаура, с головой, завернутой в алюминиевую фольгу, наблюдала, как Стефан стрижет подругу.
— Не слишком коротко, — попросила Трейси.
— Знаю, — проворчал Стефан. — Всегда «не слишком коротко».
Он тяжело вздохнул, как будто устал от всех волос на всех головах Сиэтла. Трейси оставалось только надеяться, что у него нет хандры. Когда Стефан в плохом настроении, это страшно.
— Как продвигается твой маленький эксперимент? — спросил Стефан. Трейси не сразу сообразила, о чем он говорит. — Он такой сладенький.
Наконец Трейси поняла, что речь идет о Джоне.
— Он заходил пару дней назад. Ему идет этот цвет. Я над ним отлично поработал, — продолжал Стефан.
— Джон приходил сюда? — изумилась она. — Джон приходил сюда сам?
— Ну да, два дня назад, — кивнул Стефан.
Трейси не верила своим ушам. Во-первых, Джон совсем недавно стригся. А во-вторых…
— Как же ему удалось записаться раньше меня?
Стефан улыбнулся, но не ей, а своим мыслям, и пожал плечами. Трейси заметила это движение, скосив глаза.
— Он был очень настойчив, наш сладенький.
Лаура хихикнула.
— Сладенький? — переспросила она. — Это еще хуже, чем очаровашка. Ты так его теперь зовешь?
— Нет! — разозлилась Трейси. — В последнее время я зову его неблагодарным.
Она никак не могла поверить, что Джон сам добился приема у Стефана. И она не могла поверить, что он нашел время для стрижки, но не мог найти минутки, чтобы позвонить ей.
