– Очень странная задумка, – высказался Крониш. – Но и многообещающая.
Ни к чему, за что брался Кори, уже очень давно не применяли определение «многообещающее», однако были времена, когда он слышал это слово постоянно – в отношении себя и Грир; они частенько употребляли его сами применительно к себе.
– Главный вопрос, – сказал Крониш, – и тут, наконец-то, слово нужно передать вам, Логан: это вообще осуществимо?
Логан поставил стакан с пивом и ответил:
– Попробую объяснить простыми словами. Нам понадобится дизайнер игровой среды, не исключено, что и два. Уверен, что мы сумеем создать множество разных локаций из достаточно небольшого набора шаблонов. Мне очень нравится создавать системы, способные обучать компьютер делать всякие хитрые штуки. Это задачка такого плана. Кори напишет метатекст, его можно адаптировать под разных игроков. В него нужно будет включить разные афоризмы, которые будут прочитываться по-разному в зависимости от того, кто их читает.
– Судя по всему, игра будет во многом напоминать иммерсивный театр, – заметил Корниш. – Мне это очень интересно. Кстати, вы согласились бы как-нибудь приехать в Нью-Йорк и посмотреть иммерсивный спектакль? На Рузвельт-Айленд как раз дают «Волшебную гору», отзывы, как я слышал, очень хорошие.
Кори тут же вспомнилось недавнее приглашение Грир. «Можешь остановиться у меня», – сказала она, и он почувствовал прилив радости. Впрочем, возможно, будет очень тягостно увидеть эту ее квартирку в Бруклине, в которой они планировали жить вдвоем, но где он за все эти годы не побывал ни разу.
Хотя потенциальный инвестор, судя по всему, нашелся, это еще не значило, что Кори мог рассчитывать на «успех» – ведь этот термин имеет столько разных смыслов в зависимости от контекста. Добились ли вы успеха, если кто-то согласился вложить деньги в вашу видео-игру – или для успеха нужно, чтобы у нее появилось множество пользователей? Сколько именно пользователей нужно, чтобы игра принесла вам успех? Сочтут ли ваше достижение успехом люди, которые твердо убеждены, что видеоигры – это дурацкая трата времени или, хуже того, что они частично виноваты в гибели чтения и крахе цивилизации?
Кори было безразлично, добьется он успеха или нет. Однако, когда в жизнь его пришла сосредоточенная работа над игрой, начались и другие перемены. Однажды вечером, у Логана и Джен, его коллега Хэлли Битти посмотрела на него и улыбнулась так, как не улыбалась раньше.
– Хочешь потом заглянуть ко мне? – прошептала она.
Хэлли была необычайно бледнокожей и веснушчатой: веснушки были у нее даже на веках, что он заметил, когда лежал с ней в постели в фермерском домике, который она снимала в Гринфилде.
В этих отношениях не было враждебности, которая существовала между ним и Кристин Веллс. Не было ощущения напрасной траты времени, когда тиканье часов в комнате делается все громче. После гибели Альби Кори вернулся к неуемному просмотру порнографии, чего не делал со времен ранней юности. В порнографии было что-то уютно-знакомое, одновременно приятное, доступное и мерзкое, напоминавшее теплый пакетик с обедом, который тебе выдают в забегаловке из окошка прямо в машину.
Тайно дергая себя за конец в комнате, при том что мама находилась в соседней, Кори будто бы снова становился подростком: по ходу дела он непрерывно смотрел на картинку на экране компьютера и думал: этой женщине я сто лет не нужен. Эту порнозвезду я не интересую, она даже испытывает ко мне легкое презрение. Его это, впрочем, не останавливало. Случайных связей в его жизни было всего ничего. Первые – Клоув Уилберсон, потом Кристин – вызвали у него сильнейшее омерзение к самому себе; недавняя, Хэлли, его приободрила, пробудила от спячки, напомнила, что набор разрозненных запчастей, которые он постоянно таскает с собой, по-прежнему можно сложить в молодое мужское тело.
Однажды в четверг Кори собрался ехать на уборку в дом Элейн Ньюмен и увидел, что мама ждет его на кухне, полностью одетая.
– Можно я с тобой? – спросила она.
– В смысле?
– Можно я тоже к ней поеду? Давно не была. Вдруг смогу помочь.
Кори решил скрыть свое удивление. Да, мама перестала расцарапывать руки и рассказывать, что видела Альби, но она уже много лет никуда не ходила и ничего не делала – он и не думал, что это когда-то изменится.
– Конечно, – сказал он. – У меня вон там все подготовлено.
Они в молчании доехали до места, а когда они вошли в дом Ньюманов, мама постояла, оглядываясь, вгляделась в обстановку. Провела пальцем по скамье в прихожей, палец не запачкался, она посмотрела на Кори с одобрением.
– Хорошо, – отметила она. – Ты же пользуешься качественным средством, не какой-нибудь дешевкой? – Он кивнул. – Отлично. Так правильно.
Она осмотрела все комнаты, которые в прошлой жизни содержала в чистоте, а потом он вытащил из кладовки ведро для уборки, выдал маме резиновые перчатки, и они принялись за дело.
Он давным-давно не видел, чтобы Бенедита проявляла к чему-то интерес, принимала какие-то решения или полностью отвлекалась от своего горя; так же давно он не видел, чтобы она занималась каким-то физическим трудом. А теперь она стояла на четвереньках у Ньюманов на кухне и оттирала кафель, который раньше драила каждую неделю. Можно сказать, что наводить чистоту в чужом доме – паршивая работка. Противно внедряться в чужие привычки и образ жизни, отыскивать ногти, состриженные с пальцев рук и ног, пушистые комочки волос, полупустые тюбики из-под кортизоновой мази или даже лубрикантов – все те следы существования, о которых и думать-то не хочется.
Можно сказать себе: это просто работа. А работа – вещь достойная, даже если она тяжелая, неприятная и недооцененная, равно как и недооплаченная, если речь идет о женщине, – об этом ему раньше часто напоминала Грир. Мать его не гнушалась такой работой. Может, раньше она ее не слишком любила, но теперь именно работа помогла ей утешится и воспрянуть. Она все утро показывала ему разные мелкие уловки: как хитрым образом использовать белый уксус. Как аккуратно сложить постельное белье, чтобы оно поместилось на полку в шкафу. Они распахнули окна, в комнаты хлынул свежий воздух.
– А ты молодец, – заметила она.
Именно с этого дня его мать пошла на поправку. Он понял это именно тогда, а впоследствии, ретроспективно, осознал еще отчетливее. Работа вообще бодрит, а для его матери стала своего рода витаминным коктейлем. Или, как минимум, – поскольку способность работать она утратила после гибели Альби – работа стала мерилом ее выздоровления. Если ты опять в состоянии трудиться, вне зависимости от того, что это за труд, значит, тебе полегчало.
Она захотела поехать с ним в следующий раз, и в следующий тоже. Мирно трудясь бок о бок, сметая пыль с книг Элейн Ньюман по искусствоведению и отмывая ее полы специальным средством для паркетов – в воздухе постоянно витали синтетические запахи – Кори наблюдал, как мать его выкарабкивается из колодца. Торопить ее он не хотел: даже не спрашивал каждую неделю, хочет ли она с ним поехать. Но вскоре она уже ждала его в назначенный час, надев то, в чем всегда ездила на уборку чужих домов: старую рубашку, спортивные штаны и кроссовки.
