– Наша няня умнее нас, – любила говорить Грир. – Намного. Говорю тебе, она далеко пойдет.
Проблема заключалась в том, что няньку не понянчишь, не запеленаешь, не дашь ей «Внешние голоса» вместо соски. Скромный триумф – то, что написанный из лучших побуждений феминистский призыв к действию оказался в списке бестселлеров – ничем не помогал этой девочке, знавшей, что впереди у нее настоящее будущее, и очень боявшейся, что мир будут снова и снова разбивать на мелкие осколки.
Настало время покинуть издательскую вечеринку в честь Грир, – пускай торжество продолжается без главной его виновницы. Те, что постарше, уходили, молодые оставались. Грир и Кори предложили подвезти Кей домой, но она сказала: спасибо, не надо, ничего, если я еще тут побуду? Няня успела познакомиться с парочкой стажеров. Она торопливо чмокнула Эмилию в макушку, сказала: «Пока, заяц», а потом вернулась к кружку стажеров, которые тут же втянули ее внутрь.
– Как же меня достало выражение «внешние голоса», – сказала Грир в машине по дороге домой.
– Это ты запустила его в большой мир.
Грир прижалась к нему в тесноте – детское кресло занимало много места. Эмилия уже закрыла глаза, потная головка склонилась под неудобным углом. Машина катила по тихим улицам, пересекала мост. Практически сразу на въезде в Бруклин шли дорожные работы. Здесь всегда дорожные работы. Их таунхаус находился на Кэрролл-Гарденс: они поселились тут после первых продаж книги, за которыми немедленно последовали продажи международных прав. У Кори и Грир внезапно завелись деньги, обоих это ошарашило и выбило из колеи. Они собирались сделать в доме ремонт, но тут Кори пришло в голову, что не надо: жить можно и так, а что до денег, то лучше каждый месяц выделять ощутимые суммы его маме и родителям Грир – это будет кстати. А после того самым простым и естественным показалось оказывать помощь и другим людям, не родственникам. Ни он, ни она не знали, сколько протянется их благосостояние: самовоспроизводиться оно точно не будет. Грир написала всего-то один бестселлер – она не менеджер хедж-фонда, может быть, второго бестселлера не будет, но у них хоть останется осознание, что они сделали все возможное.
«Ловец душ» в итоге все же выпустили в продажу, больших денег игра не принесла, хотя и заняла свое скромное, но достойное место в мире инди-видеоигр – скорее в качестве развлечения перед сном. Но тем, кто в нее играл, она очень нравилась. Кори сейчас работал над второй игрой, тот же инвестор уже согласился ее поддержать. Одно время Кори подумывал заняться микрофинансами – лучше поздно, чем никогда – но ситуация изменилась, он отстал от жизни, заработки в этой области были ненадежные, он боялся подвести семью. Он так и не «утвердился» в профессии и трудно было сказать, утвердится ли вообще, но даже если нет – ничего страшного. Кори работал, работа его увлекала; кроме того, он вел хозяйство, готовил Эмилии домашние рыбные котлетки, а Грир – вегетарианские блюда, заведовал их общим расписанием. У него возникла мысль научить Эмилию говорить по-португальски. Он даже купил ей диск с португальскими детскими песенками и стишками. Диск заставлял его думать про маму – она так и жила в Фолл-Ривер и процветала – но вызывал мысли и об отце, оставшемся в Лиссабоне; а может, он в первую очередь думал именно про отца, поэтому и купил этот диск через Интернет. Кори поговаривал, что хотел бы как-нибудь съездить в Лиссабон повидать Дуарте, несмотря на его некрасивый поступок. Повидать отца, а потом показать жене и дочери страну – хотя это может и подождать, пусть Эмилия подрастет, тогда сможет больше понять.
Вернувшись домой, они уложили Эмилию в кроватку – она даже не шелохнулась. Сегодня не понадобится ни сказки, ни водички, ни вращающегося детского ночника, от которого пятна света пляшут по потолку, ни еще сказок и водички. Грир посмотрела в телефон и увидела эсэмэску от Зи, из Чикаго. «Отправила тебе ссылку, – писала Зи. – Позвони. Мне нужна твоя реакция в реальном времени».
Грир ушла в маленькую комнату и набрала номер Зи; они сидели, каждая перед своим компьютером, Грир открыла ссылку – там оказалось видео, снятое на вздрагивающий мобильный телефон. Какое-то тропическое место. Лысеющий жирный мужик открывает полуподвальную дверь. Открывает – и в лицо ему тут же летит полное ведро мусора, камера, дернувшись, останавливается на лице нападавшей – молодой женщины, которая громко кричит: «Ты, дерьмо вонючее, и не такое заслужил!» – а мужик стоит, облепленный мусором, на пороге собственного дома, выглядит опешившим, говорит: «Эй, эй, че за хрень», а через несколько секунд вдруг начинает громко хохотать. «Правильно, – говорит он, смахивая со щеки какую-то дрянь, – продолжай и дальше, пойдет как нападение, так что давай».
Грир остановила просмотр, картинка застыла.
– Ну и зачем мне это смотреть? – поинтересовалась она.
– Поставь полноэкранный режим, – посоветовала Зи.
Грир увеличила изображение, придвинулась ближе – ее лицо фактически соприкоснулось с остановленным кадром. Изучила туповатую физиономию, ленивую улыбку, широко посаженные глаза – было в этом что-то знакомое, но очень смутно. Если начать вдумываться, все кажется знакомым. У каждого сюжета есть предшественники, как и у каждого человека. Смех, мужик, перепачканный мусором, разъяренная женщина – оба запечатлены на рядовой улице в каком-то месте, где всегда тепло. В первый момент знакомого в этом была только знакомая ситуация, потому что кто же такого не видел: разъяренная женщина и пренебрежительно-равнодушный мужчина. История древняя как мир, Грир слышала такие и в «Локи», и во время турне с «Внешними голосами», а другие такие же знала еще и раньше. Из древнегреческих трагедий, из своего собственного детства. Важнейшая информация будто возвращалась из далекого, мучительного прошлого. Грир позволила ей подступить ближе, терпеливо ждала ее прибытия, разглядывая замершее лицо. И наконец вспомнила.
– Тинзлер? – спросила она – от изумления голос стал писклявым.
– Ага.
– Даррен Тинзлер? Не может быть. Где ты это откопала? О чем речь?
– Кто-то переслал Хлое Шанаган, а она – мне, – пояснила Зи. – Даррен Тинзлер – владелец порнографического сайта, на котором мужики могут сквитаться с женщинами, называется «Получисука». Публикует фотографии и видео женщин, дает ссылки на их страницы в Фейсбуке, заставляет платить кучу денег за то, чтобы их убрать. Деньги поступают на счет какой-то адвокатской конторы в Чикаго, которой на самом деле не существует. Эта женщина попыталась с ним судиться, но проиграла, потому что на сайте его имени нет. Да и вообще закон – говно. Тогда она его выследила, подкараулила и шваркнула ему мусор в лицо, а подруга ее сняла это видео. План состоял в том, чтобы вывесить ролик в сеть – они собирались его пристыдить и уничтожить. И ты прикинь: Даррен Тинзлер его ретвитнул. Такого не пристыдишь и не уничтожишь. Он решил, что это жуть как смешно.
Обе ненадолго примолкли, осмысляя. Тринадцать лет назад Грир и Зи носили футболки с портретом Даррена Тинзлера, смотрели в упор в его широко расставленные глаза. Он не сильно изменился, только лицо расплылось, а еще он лишился волос, равно как и бейсболки. Их кампания с портретом на футболках ни к чему не привела, и в тот вечер в туалете колледжа Фейт предупредила их, что если травить Даррена Тинзлера, «симпатии постепенно перейдут к нему» – возможно, она была неправа. Может, подумала Грир, если бы они не отступились, его в итоге все-таки попросили бы из колледжа, и на нем осталось бы пятно, которое не отмоешь годами. Может, его поместили бы под наблюдение, и он не гулял бы по свету без присмотра, не занимался всякими гадостями.
