Впрочем, Грир несколько зажималась, даже когда они занимались сексом по-настоящему.
– Монашка с мышкой родили малышку – это как раз про меня, – сказала она ему как-то раз, когда они лежали рядом на ее детской кровати.
Теперь же она отреагировала:
– Что-нибудь эротическое по телефону? Не выйдет, Кори. Я на работе. Тут люди ходят.
Она почувствовала, как при этой мысли мурашки побежали по загривку. Неподалеку подростки и родители с малышами кружили по катку. Звук напоминал шум океана, долетал до нее скребущими по ушам волнами, по мере того как катающиеся приближались и отдалялись. Она представила себе Кори сверху, он трогает ее повсюду, по-хозяйски, ласково. Возбуждение приподняло ее над запахом чужих ног, над стеклянным ящиком, в котором крутились блестящие, как леденцы, сосиски в тесте.
– А у тебя, что ли, есть дела поважнее, Кадецки? – спросил он.
– Есть.
– Какие?
– Давать скинхедам коньки напрокат.
– А-а-а.
– Но мне бы очень хотелось, – грустно призналась она. – Просто страшно хотелось бы.
– Знаю.
Грусть, возбуждение, потом опять грусть; нахлынули – отхлынули, как скрип коньков по катку. Держись! – подумала она, имея в виду и себя, и Кори, воображая себя с ним в постели, думая про то, как люди предпринимают слаженные усилия, чтобы быть вместе и оставаться вместе. Один отпустил – и готово дело, упали оба. Держись! – подумала она, воображая себе его тело и рядом с ним – свое, куда меньше.
– Тебе спать пора, – сказала наконец Грир. – У вас там уже поздно.
– Мне еще нужно ориентировки просмотреть.
– Боюсь, я без понятия, что это такое.
– Боюсь, я тоже, но делаю вид, что все понимаю. Мы утром летим в Бангкок на совещание. Тоскую по тебе, – повторил он. – Вообрази меня в этой чмошной белой рубашке с галстуком.
– Очень небось эротично, – сказала она. – Вообрази меня в оранжевой форменной футболке и шапочке.
Так оно и шло – разговоры с Кори, который находился на другом континенте, пока Грир сидела за липкой лакированной стойкой проката коньков. После работы, вечером, она ехала на старенькой родительской «Тойоте» домой по шоссе. Иногда в это неподвижное лето ей случалось остановиться на Вобурн-Роуд и поговорить с братом Кори Альби – ему исполнилось восемь, был он симпатичный, большеголовый и часто гонял на самокате по уклону дороги.
– Засеки время, Грир, за сколько я объеду квартал, – попросил он однажды вечером, когда она приехала на родительской машине с работы. Она поняла, что он ее дожидался – ездил кругами, пока не увидел машину. Она согласилась засечь время секундомером, который он специально держал в руке.
– Хочу побить личный рекорд, – объявил Альби. – Знаешь, о чем я, да? Лучшее время, которое пока кому-либо удавалось показать.
– Нравится мне это твое «пока». Впрочем, я тебе верю.
– Майлс Леггет говорит, что его папа называет меня чокнутым ботаником.
– Его папа просто сам не знает, о чем говорит.
– Когда-нибудь узнает. Вот получу Нобелевскую премию!
Она рассмеялась.
– Ишь, замахнулся. И в какой же области?
– Что? – спросил Альби. – Я не знал, что там есть области. Нужно прямо сейчас решить?
После этих слов она отчетливо поняла, что завтра обязательно перескажет этот разговор Кори по Скайпу.
– Нет, – сказала Грир. – Пока можно ничего не решать. Ну давай, засекаю.
– Ты еще за Тихом пригляди, – сказал Альби, и тут Грир увидела, что черепашка лежит на траве рядом с дорогой.
– Готов? – спросила Грир, Альби кивнул. – На старт, внимание, – сказала она. Помедлила, посмотрела, как он подался вперед. – Марш!
Грир нажала кнопку, Альби помчался по дороге и скоро исчез из виду. Открылась дверь дома Пинто, Грир повернулась и увидела, что Бенедита стоит на крыльце, высматривая сына. Отношения у них с Грир так и остались натянутыми.
– Я ему время засекаю, миссис Пинто, – объяснила Грир. – Он вокруг квартала на самокате поехал.
– А, хорошо, – сказала мама Кори, подходя к ней; две женщины встали рядом, не шевелясь, обе маленького роста, неподвижные, как и черепашка у их ног. Они ждали Альби, как жены моряков когда-то ждали с моря своих мужей. Молчание слишком затянулось, но потом, будто преодолев звуковой барьер, вжикнули колеса по асфальту, они одновременно подняли головы и увидели, как Альби повернул на Вобурн и помчался в их сторону. Глядя, как он приближается, обе ощутили непостижимое общее счастье.
Альби, толкаясь ногой, въехал вверх по уклону и остановился возле мамы и Грир. Он запыхался, раскраснелся, узкие плечики вздымались.
– Сколько, Грир? Сколько? – спрашивал он.
Только тут она сообразила, что забыла нажать кнопку на маленьком серебряном секундомере – он так и тикал у нее в ладони.
Однажды вечером, в конце лета, Грир сидела с компьютером в постели, и тут в ее электронный ящик упало письмо от незнакомого адресата: FF@scvc.co. Она рассеянно открыла письмо, полагая, что это спам. Позднее она скажет Кори: «А если бы я его стерла и не ответила? От одной мысли в глазах темнеет».
Дорогая Грир Кадецки,
Пару месяцев назад, в нелегкую для меня минуту, вы прислали мне очень милое письмо. Увы, я не ответила, за что приношу извинения. Можете представить, сколько я получаю писем. Сейчас я решила связаться с некоторыми из своих корреспондентов, потому что собираю команду для замечательного нового начинания, а поскольку вы выражали желание работать в «Блумере», хочу поинтересоваться, не приедете ли вы еще на одно собеседование. Речь о совсем другом деле и, боюсь, пока мне приходится говорить загадками.
С приязнью,
Фейт Фрэнк
С приязнью! Такое Грир было в новинку. Никогда она еще не видела, чтобы люди так подписывали электронные письма – для нее это обращение выглядело взрослым и даже более: богатым смыслами, изысканным, мудрым. Захотелось подписать так же ответное письмо, но она решила не поступать как девочка, которая примеряет материнское бальное платье. Ответ Грир написала быстро, одно веко у нее подергивалось:
Дорогая Фейт Фрэнк,
Я сидела, просматривала почту, тут пришло Ваше письмо. Другой электронный адрес, тот ж?е человек. Разумеется, меня ЧРЕЗВЫЧАЙНО интересует Ваше замечательное новое начинание, несмотря на загадочность – а может, благодаря ей. Пожалуйста, сообщите, как я могу пройти собеседование. Спасибо, что вспомнили обо мне.
Искренне Ваша,
Грир Кадецки
Еще сильнее она опешила, когда ответ пришел сразу же:
