Шрейдеру было семьдесят: львиноголовый, с длинными серебристыми волосами, в то утро на нем был облегающий темный костюм и дорогой галстук.
– Привет, привет! – обратился он ко всем с натужной жизнерадостностью, после чего они один за другим стали представляться ему, все, включая младших сотрудников. Когда дошло до середины, стало ясно, что ему до смерти надоело перед ними стоять и не терпится дать деру. В результате они стали произносить свои имена нервически, все ускоряя темп, вскоре эта гонка завершилась и Шрейдер ушел. Сегодня он был только в рубашке, без пиджака и галстука, но все равно чувствовалось нечто невнятно-пугающее в важном человеке в момент отдыха. Тут жди чего угодно.
– Ты у нас кто? – осведомился он, заходя в кабинку Грир.
– Грир Кадецки, – ответила она.
И начала судорожно обводить взглядом обстановку своего тесного пространства. На столе лежала дешевая пластмассовая щетка для волос; Грир недавно причесалась, на щетке осталось несколько волосков. Она вдохнула запах этого невероятно богатого человека и поняла, что запах у него – безусловно будоражащий, по меньшей мере – экзотический, потому что совсем не похож на запах ее ровесников, этих мальчишек-хипстеров, от которых веет дымом, чипсами, американо и маккиато. От Кори часто пахло протеиновыми батончиками, которые Грир ему выдавала целыми упаковками, а еще дешевым шампунем, который он покупал в аптеке – в составе якобы был бальзам, но Кори так мало обращал на это внимание, что как-то сказал: «мой шампунь с бальсой». Она ответила: «Ты правда думаешь, что моешь голову бальсой? Деревом, из которого воздушных змеев делают?» Кори пожал плечами и ответил, что вообще об этом не думает.
А вот про то, как выглядит, одевается и пахнет Эммет Шрейдер, кто-то думал, и очень старательно. Его вид и запах говорили о холдингах, недвижимости и полной уверенности в себе. Оказавшись с ним в непосредственной близи, Грир поняла, что ей совершенно необходимо спрятать свою непрезентабельную щетку.
– И чем ты тут занимаешься? – спросил Эммет Шрейдер, так, будто ему действительно интересно.
– Бронированиями.
– В смысле, выбираешь, кто именно будет нам плакаться в жилетку?
– Нет, пытаюсь их уговорить у нас выступить. Выбирают другие.
– Звучит захватывающе. Что делаешь на работе так поздно?
– Вы тоже еще на работе, – заметила она.
– У меня есть повод, – сказал он. – Прохлаждаюсь здесь с твоей начальницей. Мы с ней время от времени встречаемся с глазу на глаз. Не знаю, что бы я и делал, если бы мне не удавалось время от времени поболтать с ней после работы. Мне это совершенно необходимо.
– Она замечательная, – не задумавшись, выпалила Грир, и в голосе прозвучало такое почтение, что Шрейдер рассмеялся.
– Еще бы, – согласился он. Потом оглядел Грир с другим, задумчивым выражением на лице. – А ты фанатка Фейт Фрэнк, верно? – спросил он.
Грир смутилась.
– Ну, даже не знаю. Я восхищаюсь ее достижениями.
– Да ладно, говори правду. Мечтаешь стать такой же, да? Считаешь, что она всегда права. Пытаешься ей потрафить и всякая такая хрень.
– Пожалуй, верно. Но при этом я действительно восхищаюсь ее достижениями.
– И я тоже, – ответил Шрейдер.
Они немного посидели в уютном молчании. Он протянул руку, взял и покрутил ее щетку: возможно, ему просто надо было чем-то занять руки. Грир читала, что основатель «Шрейдер-капитал» – человек деятельный, ненавидит сидеть без дела и не любит ни на чем сосредотачиваться надолго. Много лет спустя, когда Грир уже приобрела известность, однажды на официальном ужине в Лос-Анджелесе ее спросили, может ли она назвать общее свойство всех преуспевших женщин, она подумала и ответила: «Мне кажется, почти все они знают, как разговаривать с мужчинами, страдающими синдромом рассеянного внимания». Все за столом сочли ее ответ крайне остроумным, на деле же в нем было немало правды.
– Итак, – вновь заговорил Шрейдер, – тебе не нравится пьянствовать с другими в конце рабочей недели? Ты не любишь картофельную шелуху и чертов лук – или чем там они заедают выпивку?
– Меня никто не приглашал. – Голос звучал так, будто ей очень саму себя жалко.
– А и не должны были, – объявил Эммет. – Смотри.
Он жестом велел ей следовать за собой, она и последовала, смущенно, настороженно – шагала за ним по коридору, пока они не оказались на кухне. Там, над кофеваркой, висела крупная надпись от руки: «ВЫПЬЕМ В ПЯТНИЦУ» – а дальше указывалось, где и когда назначена встреча. Грир так сосредоточилась на работе, что не заметила.
– Вечер пятницы – особое время, – поведал Эммет. – Все идут отдыхать. Те, кто работает на моем этаже и на вашем.
Грир поняла, что напортачила во всем – кроме собственно работы.
– Еще не поздно их догнать, – заметил Шрейдер.
Грир вернулась к себе в кабинку, сняла куртку с крючка. А потом торопливо зашагала по улице к старинному бурому фасаду «Вудшеда» с окнами в мелком переплете, где все сидели за столом в дальнем углу: подавляющее большинство сотрудников с двадцать шестого и несколько молодых ассистентов и администраторов с двадцать седьмого этажа. Когда Грир пересекла перегретый и переполненный бар и добралась до сдвинутых столов, Хелен Брэнд приветственно махнула ей и сказала: «Эй, подвиньтесь». Все пересели, выделив ей место, и она втиснулась между Беном и Ким Руссо с верхнего этажа.
– Приветик, – сказала Ким. Подняла стакан, приветствуя Грир. – Пью «Космо». Знаю, штука старомодная, но за эту неделю меня опять так затрахали, что иначе никак. – Она выпила. – Ты себе тоже возьми чего покрепче, – предложила она.
– Ладно, только я, пожалуй, в очень крепком не нуждаюсь. Работа у меня довольно спокойная. Даже слишком.
– Вы слышали? – обратилась Ким ко всем присутствовавшим. – У нее работа спокойная, а ей это не нравится.
– Все у тебя впереди, Грир, – успокоила ее с другого конца Хелен. – Я здесь всего на две недели дольше тебя. Спокойствие долго не продлится.
– Ну, у вас должность другая. Дел больше.
– Хочешь, чтобы у тебя было больше дел, – сказала Ким, – делай больше. Основное правило на любом рабочем месте.
– Спасибо, что просветили, – поблагодарила Грир.
– Стань незаменимой. Я вот умудрилась убедить начальника, что умею больше, чем все остальные вместе взятые, он и купился. Теперь звонит мне по выходным с дополнительными поручениями, и не скажешь же: «Спасибо, Дуг, я как-нибудь обойдусь». С другой стороны, мне в этом году премию выписали.
– В женских фондах премий не бывает, – посетовала Хелен. – Но я об этом с самого начала знала.
– Главная премия – улыбка Фейт, – сказал Бен. – Точно сам Господь Бог улыбнулся.
Грир отхлебнула из бокала, который перед ней поставили, и сказала:
