А вот в адвокатской конторе Зи замечали: в частности, заметила ее сотрудница-первогодка, спортивная тонкогубая выпускница юридического факультета в Джорджтауне, которая у Зи не вызывала никакого интереса, хотя пахло от нее интригующе – свежескошенной травой. Зи просто не хотелось сейчас заводить отношения. Слишком уж сложно, пока она живет в Скарсдейле. «Настроения нет», – объяснила она Грир, когда они познакомились в Райланде, а она стеснялась представлять друзей своим родителям. А кроме того – ей не хотелось, чтобы новые знакомые увидели ее плакаты «Spice Girls» и маленьких шиншилл, находящихся под угрозой вымирания.
Защита прав животных, равно как и вегетарианство, стали результатом школьной экскурсии в контактный зоопарк. Зи сидела на корточках в окружении цыплят, а вокруг, точно цветочная пыльца, летал пух. Цыплята тихо, но настойчиво кудахтали и вообще больше походили на насекомых, чем на животных. А потом Зи заключила цыпленка – трепещущий комочек – в ладони и внезапно растеклась от любви.
На следующий день она пошла в городскую библиотеку, взяла огромную книгу с фотографиями животных и вечером, сидя в кровати с книгой на коленях, принялась рассматривать цветные снимки цыплят, выдрят и оленят. Среди этих умилительных фотографий затесалась одна совершенно неуместная, пугающая, ужасная: тюлененок в капкане, рот широко открыт от непереносимой боли. Глаза тюлененка взывали непосредственно к Зи Эйзенстат, которая сперва опешила, расплакалась, а потом пришла в ярость от такой несправедливости. Эти зверушки и есть жизнь, подумала она, крепко сжав губы: они – жизнь, более того, у них есть души, а значит, она не имеет права бездействовать.
Когда родители уходили играть в теннис с парой, тоже состоявшей из двух судей, Зи садилась за компьютер и вывешивала посты на свою личную страничку – название смущало даже ее саму: Яимоидрузьязверушки. Скоро пришло несколько откликов. БАБУЛЯДАННИ прислала советы по поводу того, с чего можно начать «деятельность по защите прав животных». Викингфан22 осведомился, не живет ли она случайно в Миннеаполисе, потому как если да, можно встретиться «пропустить по рюмочке». Никто понятия не имел, что она – девочка одиннадцати лет, и анонимность придавала ей храбрости. Да, она была цыпленком, но отнюдь не цыпленком. Ею, как и всеми остальными активистами, двигало возмущение по поводу того, что гибнет нечто нежное и беззащитное.
Впоследствии страничка Зи оказалась густо увешена бескомпромиссными заявлениями о правах животных и шокирующими фотопримерами жестокого обращения с ними – тут же было несколько довольных котят и щенков (принадлежавших другим людям: у мамы была аллергия) – для равновесия. Зи постоянно вывешивала такие фотографии, а в выпускном классе несколько выходных простояла в пикете на автостоянке напротив местного магазина, торговавшего мехами. Впрочем, к этому моменту интересы Зи распространились также на мир людей и то, как они друг с другом обращаются.
Ее вдохновляли самые разные движения за социальную справедливость, она постоянно что-то предпринимала и в Сети, и в реальном мире. В колледже – раздавала листовки против войны в Ираке и пыталась вообразить, что она в Карбале, а не в сонном Райланде. На то, к чему ее тянуло, она тратила массу времени, в результате училась слабенько, как и в школе. Школьный выпускной экзамен по математике сдала так скверно, а сочинение написала так неудобоваримо, что методистка, которая должна была помочь ей с выбором колледжа, очень долго таращилась на распечатку с результатами, хмурясь и постукивая ручкой по столу, прежде чем сообразила, что же тут можно посоветовать.
Зи знала, что всегда будет интересоваться политикой, в итоге превратится в этакую вздорную старуху-ворчунью, но все равно будет участвовать во всяких футуристических протестах, где требуется ее голос – загрязнение окружающей среды реактивными двигателями, равенство прав для роботов – однако иногда кроме политических потребностей у нее возникали и сексуальные. Именно в этом ключе она и рассматривала красивую молодую сотрудницу «Шенк, Девильерс», но в итоге решила с ней не кокетничать, да и той не позволять кокетства. У Зи – как она сама считала – был переломный период. Вроде бы уже жила своей жизнью, но это была не ее жизнь. Впереди явно ждало что-то еще, более внятное и интересное, вроде того, чем занимается Грир, которая работает в «Локи», живет в своей квартире в Бруклине и влюблена в Кори.
Из-за беспорядочного рабочего графика Зи иногда могла утром поспать подольше и просыпалась совсем одна в огромном доме. Иногда, если поутру на работу было не надо, она даже смотрела днем ток-шоу, однако они вгоняли ее в депрессию.
– Мне кажется, – сказала она недавно по телефону Грир, – что дневные ток-шоу – это заговор с целью делать женщин тупыми и пассивными. Я как их посмотрю – у меня мозги разлагаются. Сегодня обсуждали тему «Мой сын вступил в банду».
– Ну не смотри.
– Так было очень интересно!
– Вот то-то.
– Мне нужно какое-то дело. Интересное, – сказала Зи. – В моем детстве, пока ты читала все эти книжки Джен Эйр…
– Джейн Остин!
– Ну я ее и имела в виду. Ты читала, а я ходила протестовать.
– Можешь ходить и сейчас, – заметила Грир.
– Я бы с удовольствием. Просто очень устаю. Рабочий график такой странный. – Зи вздохнула. – Вот работать бы мне с тобой в фонде. У вас ведь как: ходишь на работу и одновременно занимаешься политикой. Мне даже само слово «фонд» страшно нравится.
– По большому счету, у нас тут ничего особенного, – ответила Грир. – Ты же знаешь, я всего лишь ассистентка.
– Сомневаюсь, – возразила Грир. – В любом случае, это явно лучше того, чем занимаюсь я.
Грир же попыталась устроить ее в «Локи»; передала Фейт письмо Зи, вот только ничего не вышло. «Неважно», – сказала тогда Зи: обе они терпеть не могли это словечко и произносили его исключительно в ироническом ключе. Молодые худые невзрачные женщины, стоявшие за прилавками в бутиках, выпевали это словечко в ответ почти на что угодно: «Ядерная катастрофа?» «Неважно!» Идиотское слово, потому что всем известно, что, по большому счету, важно абсолютно все. Как что-то может быть для тебя неважно, особенно если ты только что закончил колледж и вступил во взрослую жизнь в такой сложный момент? Американскую экономику спасли от краха, но и сейчас, в конце 2010 года, она все еще висела на волоске.
Зи очень хотелось чувствовать себя нужной. Нужной или любимой, а можно и то, и другое. Лучше и то, и другое! Это не одно и то же, но две эти вещи живут на соседних участках. Любовь в ее жизни тоже будет, а может, и нет. Может, жизнь ее никогда не устаканится, не примет окончательной формы – ни в профессиональном, ни в личном смысле. Ну и что: неважно!
Письмо, которое Зи написала Фейт Фрэнк и отдала Грир в том бруклинском баре начиналось так:
Уважаемая мисс Фрэнк!
Посылаю вам это письмо благодаря любезности мисс Грир Кадецки, моей близкой подруги по колледжу. Грир, которую вы взяли на работу, – прекрасный, умный, очень исполнительный сотрудник. Она ужасно ответственная, организованная и начитанная. А я совсем другая…
