– Ты захмелела, – заметила Зи. – Поэтому так себя и ведешь? После третьего стакана пива?
– Нет, – ответила Ноэль. – Третий стакан пива я выпила как раз для того, чтобы больше так себя не вести.
– Так – это как?
– Меня к тебе тянет.
– А.
Ноэль провела пальцем по боку своего стакана, оставив полосу на конденсате. Почему слова «меня к тебе тянет» сверкнули, точно молния? Зи опешила, узнав, что Ноэль Уильямс, начальственную методистку, взрослую афроамериканку невыразимо элегантной внешности тянет к ней.
– Ладно, понятно, – кивнула Зи, и обе рассмеялись.
И вот ведь странно: все, чем они занимались вместе, начиная с этого вечера, во многом проходило под знаком смеха, хотя часто это был смех бессилия перед тем, что исправить невозможно. В школе случались и другие беды: ученика жестоко избили по дороге домой, так, что глаз выпал из глазницы; еще одна коллега Зи сбежала с корабля; сломался отопительный котел, и в течение двух дней находиться в школе было невозможно.
Но в тот вечер, когда появился на свет ребенок Шары, они вышли из ресторана во внезапно разыгравшуюся метель – весеннюю метель, дело же было в Чикаго – на тихую улицу, сели в поезд и, почти не прерывая молчания в мерцающем вагонном свете – доехали до квартирки Зи, которая была ближе жилья Ноэль, до той было добрых минут сорок, а за сорок минут чары могли и рассеяться. Слава богу, у меня дома прибрано, подумала Зи, щелкнув выключателем.
– Студенческая, – объявила Ноэль, и Зи увидела комнату ее глазами: диван, покрытый покрывалом в индейском стиле. Афишка в рамочке на стене – объявление о лекции Фейт Фрэнк, которая состоялась в церкви некоего колледжа несколькими годами раньше. Мандарины в синей вазочке. Фотография Зи и еще одной девушки, явно ее близкой подруги, в мантиях на выпускном. Новая жизнь, которой Зи Эйзенстат пыталась зажить здесь, в Чикаго.
– Да, ничего не могу с этим поделать, – сказала Зи. – Слишком я долго была студенткой, жить по-другому пока не умею.
– Я это все помню, – сказала Ноэль, а потом решительным жестом притянула Зи к себе за плечи – та почувствовала и волнение, и облегчение. Поцелуй был долгим, неспешным. Когда они легли на узкий матрас, который Зи купила на гаражной распродаже, когда сюда переехала, и на собственном горбу дотащила, подобно шерпу
[18], с расстояния в семь кварталов, она невольно подумала про главенство: кто здесь сейчас главный, старшая или младшая. Порой, пожалуй, это не так просто понять. Нет у главенства количественного или процентного исчисления. Его и видно-то с трудом, даже если смотреть в упор.
– Именно об этом и шла речь на первой конференции «Локи», – сказала ей недавно по телефону Грир, когда они затронули эту тему. – О значении и применении главенства и власти.
– На той, которую ты пропустила из-за гибели брата Кори.
– Да. Но все, кто там был – все остальные сотрудники – говорят, что тему эту, безусловно, поднимут снова, потому что обсудить нужно очень многое. Она всех волнует. Главенство! По самому слову видно, что речь о главном.
– Ага, – сказала Зи. – А еще там слово «глава». Головой думать нужно.
Жизнь в мире, где главенствуют женщины, – или главенство поделено поровну – для Зи была желанной мечтой. Главенство означает, что мир – это пастбище с открытыми воротами, никто тебя не остановит, беги куда вздумается.
Ноэль выглядела внушительно и в одежде, и без, хотя без нее, разумеется, показалась Зи более уязвимой. Руки их изучали тела друг друга – Зи с ее подчеркнуто-мальчиковым обликом и Ноэль с ее старательно воспроизведенным женским образом, которому слегка противоречили почти наголо обритая голова, выступающие подвздошные кости и подчеркнутая сдержанность – в итоге она слегка напоминала манекен для художника. Руки и ноги можно трансформировать, как вздумается, звено за звеном, и в том же заключается суть секса, где главенство так изменчиво. Можно трансформировать другого человека, а он будет трансформировать тебя.
За окном падал снег, и после долгих и пылких ласк со всею их новизной обеих наконец потянуло в сон. Только что главенство имело значение, теперь – нет. Как странно: минуту назад Зи лишь об этом и думала, а теперь вдруг это неважно. День выдался невероятно долгий и тяжелый, сейчас ей нужно было одно – отдых.
– Голубушка, – сказала Ноэль, прежде чем заснуть, употребив это ласковое словечко в третий раз за день и опять совсем по-иному.
Часть третья
Только мне решать
Глава восьмая
На красной вывеске над входом было написано: «Кви-Гонь Туи-На расслабляющий омолаживающий незабываемый массаж», и у большинства нью-йоркцев, проходивших мимо этого углового здания на одной из Западных Девяностых теплым осенним вечером 2014 года слова эти не вызывали никакого интереса. Однако Фейт Фрэнк был известен их смысл, и раз в неделю она просила водителя отвезти ее сюда – очень уж она любила хороший китайский массаж. Ей просто казалось, что эти жесткие, почти ошеломительно энергичные прикосновения помогают собраться с мыслями, принять верные решения, сохранить спокойствие и дать полезные советы всем тем, кто к ней за этими советами приходит.
Местечко это она обнаружила по случаю два года назад: у нее защемило шею, и она, в полном отчаянии, попросила своего водителя Морриса – по договору с «Локи» ей полагалась личная машина с водителем – остановиться здесь по дороге домой. Пока Фейт лежала на массажном столе в тускло освещенном кабинете, уткнувшись лицом в подушечный валик, а миниатюрная женщина мяла локтем ей поясницу, из нее вдруг, будто вырвавшись из плена, посыпались идеи. Вот и нынче вечером она решила сюда заглянуть, шею защемило снова. Ее уже осмотрел терапевт и заявил, что серьезных проблем со здоровьем у нее нет, но в ее возрасте организм время от времени требовал отладки. Фейт как раз подошла к лестнице, ведущей в заведение, и тут на груди, подобно второму сердцу, негромко завибрировал мобильник. Она полезла в карман пальто.
«Линкольн», высветилось на экране.
– Привет, лапушка, – произнесла она, взбодрившись, как и всегда, когда он звонил.
– Привет, мам. – Голос у ее сына, Линкольна Фрэнк-Ландау, с самого детства был опасливым – как будто он боялся ожидать от жизни слишком многого. – Ты занята? – спросил он.
Ответ неизменно был «да», но она не всегда произносила его вслух.
– Ну, сейчас буду. Пришла на китайский массаж.
– Опять шея болит? – поинтересовался он. – Мам, ты перегружаешься. Не надо так много ездить.
– Не такой уж плотный у меня график.
– Верится с трудом. Видел в календаре на вашем сайте, что у вас скоро мероприятие в Голливуде. И видел, кто на него приедет. Господи боже мой!
