Наступило молчание.
– Есть из-за чего выбрасываться в окно, – не дрогнув, заметил Пьер.
Франсуаза взглянула на него с восхищением. Как он умел притворяться! Еще немного, и она сама могла бы ему поверить.
– Можно себе представить, что для нее это целая драма, – с усилием произнесла она. Безусловно, эта новость не застала Пьера врасплох; должно быть, он поклялся себе сохранять самообладание. Но когда Жербер уйдет, какого гнева, какого взрыва страдания следовало ожидать?
– Она нашла меня в «Дё Маго», – рассказывал Жербер. – Какое-то время мы разговаривали, и она пригласила меня пойти к ней. Я не знаю, как это случилось, но она прильнула к моим губам, и так вышло, что мы спали вместе. – Со смущенным и отчасти раздраженным видом он упорно смотрел на свой стакан.
– Это давно витало в воздухе! – заметил Пьер.
– И вы думаете, что после вашего ухода она набросилась на виски, – произнесла Франсуаза.
– Возможно. – Жербер поднял голову. – Она выставила меня за дверь, хотя клянусь вам, я этого не хотел, – со страдальческим видом произнес он. Лицо его расслабилось. – Как она меня ругала! Я был ошеломлен! Можно было подумать, что я ее изнасиловал.
– Такая манера ей свойственна, – заметила Франсуаза.
Жербер взглянул на Пьера с внезапной робостью.
– Вы меня не осуждаете?
– За что же это? – молвил Пьер.
– Не знаю, – в смущении сказал Жербер. – Она так молода. Не знаю, – слегка покраснев, повторил он.
– Не сделайте ей ребенка, это все, о чем вас просят, – сказал Пьер.
Франсуаза неловко потушила в блюдце свою сигарету. Двойственность Пьера смущала ее, это была далеко не комедия. В эту минуту он с насмешкой взирал на собственную персону и на все, что было ему дорого; однако такое отчаянное спокойствие достигалось ценой трудновообразимого напряжения.
– О! Можете быть спокойны, – ответил Жербер и добавил с озабоченным видом: – Я вот думаю, придет ли она?
– Куда придет? – спросила Франсуаза.
– Уходя, я сказал ей, что она знает, где меня найти, но что сам не стану ее искать, – с достоинством сказал Жербер.
– О! Вы все-таки станете, – заметила Франсуаза.
– Конечно нет! – с возмущением заявил Жербер. – Пусть не воображает, что заставит меня побегать.
– Не волнуйтесь, она придет, – сказал Пьер. – Иногда она показывает гордыню, однако не умеет себя вести. Ей захочется вас увидеть, и она найдет подходящие причины. – Он выпустил клубы дыма из своей трубки.
– У вас создалось впечатление, что она влюблена в вас или как?
– Я не очень понимаю, – отвечал Жербер. – Иногда я целовал ее, но, похоже, ей не всегда это нравилось.
– Ты должна пойти посмотреть, что с ней, – сказал Пьер.
– Но она уже выпроводила меня, – возразила Франсуаза.
– Тем хуже, настаивай, пока она не пустит тебя. Нельзя оставлять ее одну. Бог знает какие мысли она могла вбить себе в голову. – Пьер улыбнулся. – Я и сам пошел бы, но не думаю, что это уместно.
– Не говорите ей, что видели меня, – с тревогой попросил Жербер.
– Не бойтесь, – ответила Франсуаза.
– И напомни ей, что ее ждут в полдень, – сказал Пьер.
Франсуаза вышла из кафе и направилась по улице Деламбр. Она терпеть не могла эту роль посредницы, которую Пьер с Ксавьер слишком часто заставляли ее играть и которая делала ее ненавистной по очереди то одному, то другой. Однако сегодня она было полна решимости выполнить ее, не жалея сил, она действительно боялась за них.
Франсуаза поднялась по лестнице и постучала. Ксавьер открыла дверь. Цвет лица у нее был желтый, веки опухли, однако она была тщательно одета, накрасила губы и ресницы.
– Я пришла узнать, как вы, – весело сказала Франсуаза.
Ксавьер обратила на нее хмурый взгляд.
– Как я? Я не больна.
– Вы написали мне письмо, которое очень меня испугало, – сказала Франсуаза.
– Я написала, я? – удивилась Ксавьер.
– Взгляните. – Франсуаза протянула ей розовый листок.
– А-а! Я смутно припоминаю, – проговорила Ксавьер. Она села на диван рядом с Франсуазой. – Я напилась недостойным образом, – добавила она.
– Я подумала, что вы и правда хотите убить себя, – сказала Франсуаза. – Поэтому постучала сегодня утром.
Ксавьер с отвращением посмотрела на листок.
– Я была еще пьянее, чем думала, – сказала она, прикоснувшись рукой ко лбу. – Я встретила Жербера в «Дё Маго» и уже не помню, почему мы поднялись ко мне с бутылкой виски; мы выпили немного вместе, а после его ухода я допила бутылку. – Приоткрыв рот, она устремила взгляд куда-то вдаль. – Да, теперь я припоминаю, я долго стояла у окна с мыслями о том, что надо бы броситься вниз. А потом мне стало холодно.
– Ну что ж! Было бы весело, если бы мне принесли ваш маленький труп, – сказала Франсуаза.
Ксавьер вздрогнула.
– Во всяком случае, убила бы я себя не так, – сказала она. Лицо ее сникло. Никогда Франсуаза не видела Ксавьер такой жалкой; душа ее устремилась к ней. Ей так хотелось помочь Ксавьер! Но требовалось, чтобы она приняла эту помощь.
– Почему все-таки вы решили убить себя? – ласково спросила Франсуаза. – Неужели вы так несчастны?
Взгляд Ксавьер помутился, а лицо исказилось в порыве страдания. Сразу забыв о себе, Франсуаза поддалась этой нестерпимой боли. Обняв Ксавьер, она прижала ее к себе.
– Милая моя, любимая Ксавьер, в чем дело? Скажите мне!
Разразившись рыданиями, Ксавьер всем телом упала на ее плечо.
– В чем дело? – повторила Франсуаза.
– Мне стыдно, – отвечала Ксавьер.
– Стыдно из-за чего? Что вы напились?
Проглотив слезы, Ксавьер произнесла жалобным детским голосом:
– Из-за этого и из-за всего. Я не умею себя вести. Я поссорилась с Жербером, выставила его за дверь, я была мерзкой. А после я написала это дурацкое письмо. И потом… – Застонав, она снова начала плакать.
– Что потом? – спросила Франсуаза.
– А потом ничего, вы считаете, что этого недостаточно? Я чувствую себя грязной. – Ксавьер высморкалась с жалобным видом.
– Все это не так уж важно, – сказала Франсуаза. Прекрасное, благородное сострадание, на мгновение наполнившее ее сердце, вдруг прокисло и съежилось; при всей глубине своего отчаяния Ксавьер сохраняла такой безупречный контроль над собой… С какой непринужденностью она лгала!
– Не следует так расстраиваться.
– Извините меня. – Ксавьер вытерла глаза и в ярости добавила: – Я никогда больше не напьюсь.
