Джо закрыла глаза, прислонилась к Дэйву, позволила себе проявить слабость. Она захмелела и вымоталась, сердце болело от горя, руки и ноги налились тяжестью.
– Ты готова? – спросил Дэйв.
– К чему?
Не ответив, Дэйв взял ее за плечи и повел в толпу у сцены. Ансамбль заиграл, Шелли подняла руки над головой, девушки завизжали, и букет Шелли Финкельбайн взмыл в воздух, пролетел над нетерпеливыми подружками невесты, ударился о грудь Джо и упал прямо в ее машинально вытянутые ладони.
Шесть недель спустя, в День всех влюбленных, Джо рассталась с девственностью – если можно так сказать – в номере мотеля в Детройте. Дэйв повел ее на танцы в клуб Teutonia в Виндзоре, угостил обещанным стейком в «Лондонском стейк-хаусе» – дорогом ресторане, открытом только для своих. Внутри все обшито темным деревом, кожаные диваны, в углу телефонная будка, на стенах карикатуры на известных бизнесменов и политиков, негромко наигрывает пианист. К тому времени, как Джо сломала ложечкой карамельную корочку на крем-брюле, которое Дэйв заказал на десерт, она испытывала пьянящее чувство легкости и смеялась над историей Дэйва про то, как он отправился в туристический поход со своими друзьями по студенческому братству.
– И вот Роджер говорит, что канализации в домике нет. Ладно, отвечаю, значит, удобства во дворе. Потом выясняется, что удобств практически нет – ни канализации, ни воды, ни электричества, ни обогрева. Зато есть прекрасный вид на озеро, говорит Роджер. К тому времени, как мы добрались, стояла кромешная тьма – озера, конечно, не увидели, – и на всех один фонарик. Бредем, значит, потихоньку в темноте, постоянно спотыкаясь, и вдруг гремят выстрелы! Оказывается, в разгаре сезон охоты на медведей, о чем Роджер забыл упомянуть. Мы бросаемся бежать…
Джо улыбалась, слушая вполуха. Ей нравилось держаться с Дэйвом за руки. Весь вечер, куда бы они ни пошли, Дэйв касался ее талии – не подталкивал, а поддерживал, направлял от дома к машине, от машины к ресторану, от ресторана обратно к машине и оттуда в фойе отеля на Вудворт-авеню. Они зарегистрировались как мистер и миссис Смит, и лишенный чувства юмора портье швырнул на стойку ключ с тяжелой пластиковой биркой. В номере пахло освежителем воздуха и едва заметно плесенью. Комод, работающий от монет черно-белый телевизор, огромная кровать. Синтетическое покрывало на ней поблескивало, напомнив Джо о диванчике в фойе того отеля, куда она возила Бетти. Джо гадала, сколько обнаженных тел лежало на этой кровати, сколько голов отдыхало на подушках. Дэйв поцеловал ее в шею, расстегнул платье, лифчик, коснулся груди, и девушка велела себе перестать думать. Джо притворилась, будто они танцуют, и позволила Дэйву вести – раздеть ее, опустить на кровать, раздвинуть ноги и войти в нее. Было немного больно, но терпимо. Джо погладила Дэйва по гладкой спине, по широким мускулистым плечам, по волосам на груди и зажмурилась, пытаясь не думать ни о чем или, по крайней мере, не думать о Шелли, пока все не закончилось, и Дэйв не лег рядом, приподнявшись на локте. Он выглядел вполне довольным собой.
«Мой первый пенис», – подумала Джо, рассматривая пресловутый орган, теперь вялый, скользкий и насытившийся, прилипший к левому бедру Дэйва. В колледже она прочла стихотворение Роберта Браунинга, начинавшееся со слов «Моя последняя герцогиня висит на стене», и у Джо родилась строчка: «Мой первый пенис липнет к бедру». Ей пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. В эрегированном состоянии он впечатлял больше: непривычное сочетание мягкости и напористости в чехле из шелковистой кожи, скользящей по твердой, изборожденной венами плоти. Джо прикоснулась к нему, и Дэйв застонал, положил свою руку поверх ее пальцев и показал, как сжимать член у основания, как оттягивать кожу к головке. Он надел презерватив, и на некоторое время Джо потеряла своего нового дружка из виду. Когда Дэйв извлек его, тот уже начал увядать. Теперь он лежал перед ней вялый, мягкий, загнутый в форме буквы «с».
– Ты была девственницей, – сказал Дэйв, и Джо быстро перевернулась на другой бок, опасаясь, что он заметит, как она его разглядывает, или прочтет что-нибудь в ее глазах. Он сунул в рот две сигареты, поджег обе и вручил ей одну.
– Удивлен?
– Пожалуй, да. Ты столько ходишь на демонстрации, участвуешь в маршах протестов… Я принимал тебя за девушку современных взглядов.
– И чем же, по-твоему, люди занимаются на пикетах? – поинтересовалась Джо.
Физическая нагрузка и шампанское, выпитое за ужином, помогли расслабиться и раскрепоститься – примерно то же Джо ощущала после теннисного матча или после того, как тренер по баскетболу погоняет их по площадке кругами. Еще у нее появилась надежда. Конечно, к Дэйву она испытывала совсем не те чувства, что к Шелли. Сердце отдавать ему Джо не собиралась, однако это не означало безразличия с ее стороны. Ей нравилось проводить с ним время, нравились его прикосновения, хотя секс с Дэйвом особого впечатления на нее не произвел. Близость с Шелли – места в первом ряду на лучшем концерте в мире, а с Дэйвом – играющая в соседней комнате пластинка. Удовольствие Джо, конечно, испытывала, просто не такое яркое. Ни отвращения, ни неприязни Дэйв в ней не вызывал. Ей нравилось его остроумие, расслабленная грация, умение вести непринужденную беседу, умиляли крючковатый нос и выразительные брови, густые темные волосы и кожа цвета меда. Больше всего Джо нравилась его уверенность и то, что Дэйв берет на себя ответственность за них обоих; ей оставалось лишь кивнуть и улыбнуться, соглашаясь с его планами: пообедать, потанцевать, наконец заняться сексом с мужчиной. Или даже провести с ним остаток жизни.
Дэйв обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Готов поспорить, в Энн-Арборе за тобой увивался миллион парней.
– Вовсе не миллион, – возразила Джо. И не парней.
– Значит, всего один? Какой-то особенный парень?
Джо невольно подумала про Шелли, вспоминая, как держала ее в объятиях в бассейне: длинные темные волосы разметались по воде, черные загнутые ресницы касаются бледных веснушчатых щек. Вызывающе выпяченная грудь, дерзко вздернутый подбородок. Шелли в свадебном платье смотрит, как танцуют Джо с Дэйвом, глаза горят, лицо обиженное.
– Не совсем, – ответила она, отчаянно надеясь, что голос звучит непринужденно, и гадая, какие слухи дошли до Дэйва. Он был непревзойденным сплетником и гордился, что знает все и обо всех. Джо вспомнилась вечеринка на Хэллоуин в братстве «Дельта-Дельта-Дельта». Шелли нарядилась кошкой – приклеила к ободку для волос треугольные пушистые ушки, кончик носа закрасила черным карандашом для глаз. В темноте цокольного этажа музыка звучала так громко, что чувствовалась всем телом. Джо зажала Шелли в углу и поцеловала прямо у всех на виду – они целовались до тех пор, пока Шелли не замурлыкала, выгнув спину дугой, и прижалась к груди Джо. Лежа в постели Дэйва, Джо тихо добавила: – Не парень.
Дэйв промолчал, и Джо напряглась всем телом, кожа покрылась мурашками – она поняла, в чем только что призналась. Потом подумала: «Наверное, он уже знает. Так даже лучше. Если мы будем вместе, то я не хочу начинать со лжи».
