Не ответив, развернулась и прошла к полке, схватила вазу, налила воды и поставила туда подаренные растения.
- Завтрак я приготовить не успел, сам недавно проснулся, - раздался виноватый голос. Господи, он меня с ума сведёт своим поведением. - Садись, давай я всё приготовлю.
Он тут же открыл холодильник и принялся доставать продукты. Я в самом деле была голодна. Поужинали мы совсем не калориями, а пицца так и осталась нетронутой, сейчас она была уже не годна к употреблению, поэтому желудок уже давал о себе знать, как мог. Но Ларионов, который пытался вести себя, подражая образцовым утренним романтикам просто смешил. Я ещё немного понаблюдала, как он разбивает яйца, как режет овощи, чертыхаясь, и решила, что хватит над ним издеваться, а то завтрак может отправиться в мусорное ведро.
Подошла и решила забрать нож из его рук. Но коснувшись руки Тёма замерла, он тоже.
- Я сама, - произнесла хрипло. Это дурацкое «тук-тук-тук» от сердца я старалась игнорировать, но гормоны оказались сильнее.
- Ты, наверно, устала... - ляпнул Ларионов.
Да обработалась прямо, пахала, как лошадь всю ночь.
- Я не стояла за станком, чтобы утомиться, - попыталась даже улыбнуться, стараясь выглядеть образцом непринуждённости. Но шутки сегодня не заходили.
Тём кивнул, пожал плечами, видимо, решая, что это не так уж плохо, если за завтрак возьмусь я. И наконец, уступил мне место у столешницы. Я слышала, как он усаживается на стул позади, и предполагала, что меня рассматривает сейчас пара голубых глаз, от того, готовка вышла в напряжённой обстановке.
Впрочем вольты набирали обороты и после.
Справившись с задачей, выдохнуть не вышло. Мы уже сидели друг напротив друга, молча поглощая пищу. Я подглядывала за Тёмом, он же старался на меня вообще не смотреть, и у меня даже появился азарт, чтобы его взгляд поймать.
Ларионов, словно знал о моём решении: он мрачно уткнулся в тарелку и старательно разделял ножом и вилкой омлет, брал чашку и так же, разглядывая что-то очень привлекательное в ней, принимался пить. А после возвращался к пристальному изучению белка, будто видит впервые.
Вот так, значит. Есть плюсы всё же в моём «осведомлении»: я также, как он, сидела бы сейчас и боялась от неловкости сделать ненужное движение, но поверх тупой боли испытывала удивительное веселье. Надо же, как интересно получилось. В игре теперь главная я, и всё потому, что знаю правду. А вот Тём в замешательстве по-настоящему.
Мои усердия оказались не напрасны, я дождалась, когда он решил на меня поднять свой бесстыжий взгляд. Чувствуешь, что накосячил, да? Просто не догадываешься, где именно, предполагая, что лишь дружбой пренебрёг.
Но отчего-то сама жевать перестала, хоть и ждала его внимания. Потянулась за чашкой, осознав, как першит в горле, сделала два больших глотка и почувствовала себя чайкой. Те вон вообще рыбу целиком глотают, кажется.
- Ты очень вкусно всё приготовила. Я помою посуду, а обед тогда за мной, - смог произнести Ларионов, видимо, усилиями невероятной воли. - Если не возражаешь, можно прогуляться вечером. Или предпочитаешь дома отдохнуть?
Нет, это слишком, даже учитывая мою жажду мести. Выпускницы института благородных девиц сейчас бы обзавидовались его манерам.
- Тём, пожалуйста, прекрати вести себя как согрешивший священник. Ну, переспали. С кем не бывает, - подняла я брови, и прицелившись, с размахом ткнула вилкой в кусок омлета.
Спокойствие, Лера. Еда ни в чём не виновата, вилка с тарелкой тоже.
- Я не собирался, - раздался хмурый голос. - Правда, не хотел.
- Все три раза? - удивлённо усмехнулась и отправила в рот растерзанный кусок пищи. Жевать проще, чем не говорить колкости.
- Хорошо, я уже представлял тебя во всех этих позах и до, особенно когда ты маячила перед глазами и убивала наповал взглядами, а видя твою охренительную задницу уже мысленно не раз проломил оказавшуюся на удивление прочной кровать. И у меня сейчас пар из ушей, просто от одних воспоминаний, как я тебя... - Тём заметил, что я обалдела и, кашлянув, сбавил обороты. - Короче, я хотел. Признаюсь.
Ни хрена себе нарвалась на откровения.
- Миленько, - отхлопав ресницами партию из симфонии Бетховена произнесла я. Сделала глоток чая, потому что способность жевать, я снова утратила. Кстати, пару раз за ночь, я реально подумала, что кровать не выдержит напора Ларионова. И невольно вспомнив, как это было, я начала чувствовать, что заливаюсь краской. Твою ж мать.
- В общем, я понимаю всю ответственность, и готов...
- Тём, тормози. У тебя нет передо мной обязательств. Муж и жена - это для старика, забыл? Перед ним можешь разыграть комедию. При мне - не утруждайся.
- Лера, - вздохнул Ларионов и, кажется, подобрал слова, которые всё не мог найти: - Мне дорога наша дружба, и я думал, что смогу сдерживаться, поверь.
Небольшая пауза и припечатывающий к стене взгляд:
- Но если я тебя обидел...
О да, ты каждый из этих трёх разов так меня обижал, что я простила бы тебе все грехи заочно лишь за пару минут удовольствий. Но не забыла того, что случилось до нашей ночи. А за это ты прощение вряд ли попросишь.
Я взяла салфетку, вытерла губы и с вызовом её смяла.
- Значит так. И ты, и я испытывали... голод. А его не подавишь, пока не приручишь. Мы с тобой просто поддались, жажду утолили, понимаешь? По-дружески вполне. Это ничего совершенно не значит. И превращаться в романтика тоже необязательно. Мне не нужны огромные мишки Гамми и охапки подснежников. Мы не пара, и ты теперь не обязан на мне жениться, если ты из-за этого так переживаешь. И да, я не очередная твоя фанатка, которая будет навязываться, обрывая телефон. Всё, как раньше. Хорошо?
Тём внимательно разглядывал мои глаза, видимо, снова делая открытия во мне. Не хорошо ты меня знаешь, но то, что чувствуешь подвох - правильно. Я подняла брови, в ответ на немой вопрос и кивнула, словно призывала присоединиться к моему расслабленному состоянию. Да, оно было лишь видимым. Внутри всё бурлило и кипело, но это другое. И Ларионов, наконец-то, начал приходить в себя. Следующей же фразой он это подтвердил:
- Я там ещё несколько поз, которые представлял с тобой не использовал, про них забыть? Или раз мы всё ещё друзья, то я мог бы тебя...
Взгляд от меня в него прилетел недружелюбный явно, и Тём, наконец-то впервые за всё утро ухмыльнулся.
- Понял. Буду просто фантазировать.
Фантазируй, Ларионов. Рада, что ты вернулся, но печалит, что ты тот же лицемер.
- Ты что-то говорил про посуду? - улыбнулась я широко, раз мы вернулись в статус приятелей-юмористов. - А я в душ. Позвала бы с собой, - подразнилась напоследок, - но мой муж заявил себя как образцовый романтик. Не могу не воспользоваться, - послала воздушный поцелуй и поднялась с места.
