– Мне уже лучше, – ответил, вымученно улыбнувшись, Тоболев. Варя приблизилась к ложу больного и озабоченно рассмотрела довольно заметные синяки и кровоподтеки на его лице. – А на матушку зла не держите. Она как лучше хотела. Прошу, присаживайтесь.
Он указал на стул рядом, и Варя, пододвинув его поближе к постели Тоболева, села.
– Что лекарь говорит? Скоро вы поправитесь?
– Говорит, здоровье у меня отменное, оттого и выжил я, – хмыкнул урядник.
Он полусидел на высоких подушках, обнаженный по пояс, с перевязанной грудиной. Варя немного смущалась от его непристойного вида, но ей нравилось смотреть на него. Удалая сила отчетливо прослеживалась в его мышцах и подтянутом торсе.
– Все говорят, что вы не помните, кто на вас напал.
– Не помню. По голове меня ударили, я сознание и потерял, – соврал Тоболев, совершенно не желая говорить девушке правду.
Лишь матери Василий рассказал, кто едва не убил его и отчего. После чего Степанида Ивановна горестно всплеснула руками и закудахтала, чтобы Василий не смел более приближаться к этой столичной девке с золотыми глазами, из-за которой всю их семью Твердышев может уничтожить.
– Вот беда, – произнесла Варенька.
– Сегодня болей совсем нет. Так что скоро на ноги встану, наверное.
– Молиться за вас буду.
– Ох, спасибо, Варвара Дмитриевна, – смутился Василий и побледнел под ее настойчивым прелестным взором. – Очень сожалею, что Арины Афанасьевны не стало, – добавил Василий.
– Мы все плачем по ней, – пролепетала несчастно Варя. – Если б вы знали, Василий, какой она чудесной и доброй была. За то короткое время, что знала ее, я искренне полюбила ее словно сестру, которой у меня никогда не было.
– Арина Афанасьевна светлая душа была. Не то что ее муженек…
Оба замолчали. И каждый думал о своем. Варя о трагичной несправедливой смерти Арины. А Василий о том, что теперь Твердышев, оставшись вдовцом, уж точно открыто будет домогаться Вари. Весь поселок уже болтал о том, что управляющий положил глаз на Олсуфьеву и ведет себя странно. И Василий прекрасно знал про то, что девушка нужна Матвею, ибо не стал бы Твердышев просто так желать ему смерти. Эти мысли терзали сознание Тоболева.
– Уезжать вам надобно, Варвара Дмитриевна, из села нашего, – горько вздохнув, вдруг промолвил Василий.
– Отчего вы так говорите?
– Поверьте, я вам добра желаю.
– Я об этом и хотела с вами поговорить, Василий. Мне нужна ваша помощь. Я как раз и намереваюсь уехать домой в Петербург. Но Твердышев не дает мне бумагу на выезд. А вы наверняка знаете, как без этой проездной грамоты посты проехать? Если бы вы помогли мне уехать, я бы всю жизнь благодарна вам была.
Тоболев нахмурился, вмиг вспомнив о том, как у реки Твердышев еще недавно едва не убил его. Однако эта прелестная девица уже до такой степени завладела сердцем и мыслями молодого человека, что даже возможная расправа Твердышева не пугала Василия. И он тихо произнес:
– Это правильно, что вы решили уехать, Варвара Дмитриевна. Опасно вам оставаться здесь. Вы всегда можете рассчитывать на меня. Но пока я поправлюсь, пройдет пара недель. А затем я постараюсь вам помочь. Только не знаю как, ведь я сам буду вынужден уехать отсюда и искать работу на других заводах.
– Отчего так?
– Разве вы не знаете? Матвей Гаврилович выгнал меня со службы.
– Отчего же?
Тоболев чуть помолчал, но все же предупредил:
– Не могу вам сказать. Лишь умоляю вас, Варенька, держитесь подальше от этого опасного человека.
– Вы о Твердышеве?
– Да. Как только я смогу вставать, я извещу вас, и мы попробуем уехать вместе, вы согласны?
– Да, спасибо вам, Василий Егорович, одна надежда у меня на вас.
– А теперь вам надо уходить, чтобы вас не застали у нас в доме. А то боязно мне за вас, – добавил Василий и вымученно заискивающе улыбнулся.
Тоболев отчетливо осознавал, что эта прелестная девушка никогда не будет его возлюбленной. Возможно, ей удастся вырваться из лап Твердышева сейчас, хотя это маловероятно, думал напряженно Василий, не спуская любовного взгляда с Вареньки, которая уже направилась к двери. Так как теперь у Матвея после смерти жены были развязаны руки. Но даже если она сможет уехать обратно в Петербург к отцу, то уж там-то она точно позабудет о нем, простом уряднике, ибо ее положение, знатное имя и красота явно предназначались не для него. Однако Василий всеми фибрами души желал помочь ей. И надеялся лишь на то, что, может быть, когда-нибудь хоть невзначай она вспомнит его преданность.
– Спасибо, Василий, я буду ждать от вас вестей, – попросила ласково Варя, уже у двери и вновь улыбнулась.
Когда она ушла, Тоболев, несчастно влюблено посмотрел на дверь, за которой скрылась девушка, и тихо произнес:
– Не будет вам жизни, пока вы нужны ему, Варвара Дмитриевна…
Уже стемнело, когда Варя вернулась домой. Она долго бродила по улицам села и не хотела идти обратно в дом, где не было Арины. Войдя во двор, девушка заметила, что в доме светится только окна гостиной. Видимо, все разошлись. Она поднялась по ступенькам крыльца и вошла внутрь в темные сени.
– Что, к своему полюбовнику ходили? – раздался из темноты баритон Твердышева. Она резко остановилась и увидела в темноте очертания его мощной фигуры. – Что, жив еще?
– Он мне не полюбовник, – ощетинилась она.
– Надо было добить его до конца…
И тут Варю осенило, кто был виноват в несчастье Василия.
– Так это вы избили его?! – воскликнула пораженно Варенька.
– Нечего на моих девок заглядываться, – произнес Матвей, приближаясь к ней. Глаза девушки уже привыкли к темноте, и она отчетливо видела на бледном лице мужчины угрожающе выражение.
– Девок? – возмутилась она. И тут же выпалила: – Выбирайте выражения, милостивый государь! Я не девка, и уж тем более не ваша!
– Это мы еще посмотрим!
– Да отвяжитесь вы от меня! – взорвалась Варя. – Житья никакого от вас нет! Алексея мучаете. Арину в могилу свели! Василий-то что сделал вам?!
– Пускай на чужой каравай рот не разевает, а то остальные зубы ему выбью!
– Это я-то каравай? – опешила от его сравнений она. – Да вы просто обнаглевший мерзавец…
Она не успела договорить, как Твердышев припечатал ее своим телом к стене и сдавил своей широкой ладонью ее горло.
– Моя ты, поняла?! Моя! – прохрипел Матвей прямо в испуганное лицо девушки, сжав сильнее ее шею ладонью. – И только посмей еще раз к нему сходить. Похороню его!
– Уберите руку, Твердышев! – зашипела Варя, пытаясь оттянуть его пальцы от своей шеи. – По вам давно каземат плачет!
