– Чего это вы, Ольга Афанасьевна, по дому в одной рубашке расхаживаете? – спросил он строго. – Не дело это! Ступайте спать! – бросил он наставительно.
Обойдя ее, он взял со стула брошенные им ранее вещи и уже направился к лестнице, как за его спиной раздался звонкий недовольный голос Ольги:
– Прошел всего месяц, как сестра померла, а вы уже и жениться надумали, Матвей Гаврилович? Нехорошо это! Да еще и на этой столичной вертихвостке, которая, словно лиса, хитростью в дом пробралась!
Матвей резко развернулся и решил поставить нахалку на место.
– Не твое дело! – процедил он. – Вижу я все, не слепой. Ты сама на место Арины хочешь. Только не люба ты мне! И более не смей передо мной в таком виде показываться, а не то враз выгоню тебя из своего дома. Поняла? И еще, узнаю, что детей или Вареньку словами изводишь, моего кулака изведаешь!
Резко развернувшись, Матвей направился по лестнице наверх, в свою спальню. Там, кинув на стул одежду и сняв сапоги, чуть приоткрыл дверь, оставив ее щелью, и стал прислушиваться. Он дожидался, когда Ольга прошествует в свою спальню. И на чем свет ругал ее про себя за то, что из-за этой дрянной девки, он, как дурак, должен торчать в своей комнате, чтобы она не заметила, куда он пойдет дальше. Только через четверть часа в доме все стихло, и Твердышев босой, в одних штанах, направился в сторону Вариной спальни и дернул ручку. Дверь оказалась заперта. Матвей лишь нахмурился и тихо поскребся. Уже через минуту он услышал легкие шаги, и нежный голосок за дверью спросил:
– Кто?
– Я, Варенька, – шепотом произнес мужчина, которому вся эта ситуация была совсем не по душе. Как же он мечтал наконец обвенчаться и спать вместе с обожаемой женой в одной спальне, а не подкрадываться по темному дому, чтобы никто не заметил. – Отопри, поговорить нам надо.
– О чем?
И Матвей уже недовольно ответил:
– Об Олсуфьеве. Отопри, кому говорю.
Дверь распахнулась. Матвей довольно прошествовал в спальню, широко улыбнувшись девушке и плотно закрыв за собой дверь. Варя стояла напротив него в ночной рубашке, босая, с распущенными блестящими волосами. Такая картина ему весьма понравилась, и он ощутил признаки зарождающегося желания в своем теле.
– Ну что, лебедушка, теперь моя очередь слово держать. Завтра поутру собирайся, со мной на завод поедешь, на свидание с Олсуфьевым, как я и обещал.
– Спасибо.
– А сейчас пора скрепить нашу помолвку как следует, – быстро вымолвил Матвей.
И прежде, чем Варя успела понять что-либо, мужчина в три шага преодолел расстояние до нее и обхватил одной рукой за талию. Его губы немедля властно накрыли ее рот, а вторая рука притянула ее голову. Она ахнула и попыталась сопротивляться, но Матвей тут же начал подталкивать ее к постели и уже через миг повалил девушку на мягкую кровать, не давая ей опомниться и покрывая лицо обжигающими поцелуями. Вино, которое Варя выпила на помолвке вечером, все еще туманило ее голову, и она ощутила, что ей нравятся его властные поцелуи. Ее первоначальное сопротивление было подавлено его натиском и страстными неистовыми ласками. Уже через некоторое время Варя сама прижималась к большому телу мужчины и тихо стонала под его страстными неумолимыми ласками. Он ушел из ее спальни только под утро, нежно поцеловав спящую девушку в лоб и бережно накрыв ее одеялом до подбородка.
Едва Олсуфьев увидел Варю, он как-то злобно оскалился и отвернулся. Девушка же, несмотря на недовольную гримасу, написанную на лице молодого человека, все же прошла в его комнатушку и произнесла:
– Как ваше здоровье, Алексей Иванович?
Олсуфьев бросил на нее холодный бьющий взгляд и сквозь зубы заметил:
– И зачем вы опять пожаловали, Варвара Дмитриевна? Сколько раз вам повторять, что я не нуждаюсь в ваших визитах.
– Зачем вы обижаете меня? – насупилась Варя. – Я же до сих пор…
– Варвара Дмитриевна! – перебил он девушку, прекрасно понимая, что она хочет сказать. – Вы думаете, я не знаю, почему меня держали в каземате почти месяц и со свету сжить хотели? По вашей вине!
– Зачем вы так, – опешила Варя и чуть попятилась от него, увидев его испепеляющий ядовитый взгляд.
– Из-за вас, ваш хахаль Матвей Гаврилович меня извести хотел! Я ведь все прекрасно понимаю.
– Не надо меня обвинять, – обиделась она. – Я тоже страдала и страдаю. И тоже из-за вас. Лишь из-за вас я приехала сюда, ибо только вы мне были милы всегда…
– Да хватит уже этих слюнявых речей, Варвара Дмитриевна. Надоело слышать, право! Вы сами разрушили свою жизнь, я в этом не виноват. Вы и только вы виновны в том, что теперь с происходит с вами, и в том, во что превратилась ваша жизнь!
– Ах, и за что вы так ненавидите меня?
– Да поймите, Варвара Дмитриевна! – уже в сердцах воскликнул Олсуфьев. – Я люблю другую девушку. И никогда, вы слышите, никогда не смогу полюбить вас! И убедительно прошу вас, перестаньте приходить ко мне!
Не в силах более выдерживать подобного потока злых бьющих слов от Алексея, Варенька выбежала из его комнатушки в мрачный коридор и тут же наткнулась на Твердышева. На лице Матвея было написано такое удовлетворенное, довольное выражение, что Варя окончательно разозлилась, поняла, что он прекрасно все слышал. Конечно, Твердышев добился своего – Алексей ее ненавидел теперь, а он, Матвей, скоро будет иметь на нее все права и владеть ею. Варя зло оскалилась и процедила:
– Может Никифор Ермолаевич меня домой отвезти?
– Зачем же? Я сам отвезу, – бархатным медовым голосом проворковал над нею мужчина.
Подставив девушке локоть, он повел ее на улицу, а затем по направлению к заводским воротам, где стояла его коляска.
Всю дорогу до дома Варя не могла смотреть в сторону Твердышева, который сидел рядом. Она была так зла, несчастна и подавлена, что ей хотелось расцарапать его довольное наглое лицо. Его победный взгляд выражал только одно – счастье. Матвей довез ее до дому и поспешил обратно на завод, заявив, что вернется к ужину. Варя бросилась исполнять многочисленные дела, стараясь позабыть о неприятном разговоре с Алексеем, фразы которого словно каленым железом жгли ей сердце.
На следующее утро ни жива ни мертва, еле пережив в раздумьях ночь, Варя, едва Твердышев ушел на завод, устремилась к дому Тоболевых. Она знала, что Василий уже окончательно поправился и со дня на день должен был уехать в соседнюю волость искать новое место службы, как она узнала из записки, которую передала вчера его сестра. Подойдя к нужному дому, девушка осторожно постучала в ставни. Спустя некоторое время ставни открылись, и в окошке появилась младшая сестра Василия, Паша.
– Зачем вы к нам? – не по-доброму спросила она.
У окна появился сам Тоболев и, увидев Варю, тут же сдернул сестру с окна и приветливо сказал:
– Варвара Дмитриевна, голубушка, заходите скорее!
