– Вот радость-то! – не унималась громко Агриппина. – Предводитель у нас колченогий будет, а мы, бабы, значит, стрелять станем? Никогда такого не было!
– Ну что напрасно кричишь, глупая ты баба! У меня приказ Матвея Гавриловича! – ощетинился Никифор.
– Ему легко приказы раздавать! А у нас дети малые! Мужиков-то заберут, что мы делать будем? А?! Мы тоже хотим за заводские стены! Там безопаснее! – закричала другая баба, к юбке которой жались трое малолетних детей.
– Сказано же вам, нету места там на всех! – завопил Никифор. – И провианта на всех не хватит. Только для мужиков, что оборонять заводские стены будут, да еще для полусотни человек, самых немощных, от которых здесь пользы не будет!
– Оставьте хоть мальчонок! Зачем последних забираете? Не отбиться нам одним! – все продолжала кудахтать Агриппа.
– Не можем никак, – твердо замотал головой Никифор. – Нам каждый мужик, нужен иначе не удержать завод. Ведь помощи ждать неоткуда. Только на себя надо надеяться. Не бойтесь, бабоньки, авось все обойдется.
– А мы страх как боимся! – закричала еще одна баба.
– А что ж наша государыня свои войска никак не шлет? – с вызовом заметил громко один из мужиков. – Разве она не ведает, что вражины ужо весь юго-восточный край пограбили, подушили да пожгли?
– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Никифор. – Но защищаться нам самим нужно, вот. Другого выхода нет.
Все начали взволнованно обсуждать создавшуюся ситуацию, громко обсуждая слова Никифора.
Маша и Танюша боязливо прижались к Варе.
– И что же мы должны делать? Как это, всем вместе жить? – спросила вдруг громко Варя.
Никифор посмотрел на нее и важно ответил:
– Нужно держаться вместе, так легче. Матвей Гаврилович дело придумал. На пригорке возле церкви ров есть, там лучше всего отбиваться от разбойников. Избы там большие, добротные, рядом все стоят, более двух дюжин наберется. Если вещей много не брать, так все остальные поселяне поместятся. Да и всем вместе не так страшно. Поодиночке нас ворогам перебить легче будет.
Сбор продолжался еще полчаса. Никифор растолковывал, что к чему. Было решено, что к вечеру у реки, в низине, на главной дороге, что вела на завод, должны собраться подводы с мужиками, младенцами и дряхлыми стариками, которые уедут за стены завода. Оставшиеся бабы, дети, престарелые поселяне в течение следующего дня должны перебраться в двадцать шесть изб, стоящих вокруг церкви. И в ближайшее время ждать нападения войска яицких казаков, которого, возможно на поселок и не будет. Все стали расходиться, несколько баб навзрыд рыдали.
Никифор отвел Варю чуть в сторонку и тихо сказал:
– Матвей Гаврилович велел Таню и Машу к деду, отцу Арины Афанасьевны, отвезти, там еще пока безопасно. А вам, Варвара Дмитриевна, на завод ехать.
– Детей, конечно, отвезите к деду, – ответила Варя просто. – А я никуда не поеду.
– Но Матвей Гаврилович приказал, чтобы вы на завод сегодня же прибыли.
– Надо же, приказал! – ощетинилась вмиг девушка. – Я, как и все бабы, по его приказу здесь останусь, что я на особом положении, что ли?
– Конечно на особом, – согласился Никифор.
– Не поеду я никуда. А Машу с Танюшей непременно свезите к деду, Никифор Ермолаевич, пока время еще есть, – отрезала Варя и подтвердила свои слова решительным взглядом.
Варя совсем не хотела выделиться своей храбростью, нет, она преследовала лишь одну цель – попытаться уехать из поселка среди всеобщей неразберихи. А на заводе, за закрытыми стенами, да еще под неусыпным контролем Твердышева это было сделать невозможно.
– Что ж, тогда хоть детей отвезу, – кивнул Никифор.
К обеду, со слезами на глазах Варя распрощалась с Таней и Машуткой. На дорогу собрав им небольшую поклажу из вещей и еды, она расцеловала их и посадила на телегу к Никифору.
– Варенька, поехали с нами, – плакала Маша.
Танюша тоже сидела, насупившись, и недовольно смотрела на девушку.
– Не могу, милая. Я ведь не родня вам, как я к дедушке вашему просто так поеду?
– Мы будем скучать без вас, – пролепетала девочка и, спрыгнув с телеги, вновь бросилась в объятия Вари.
– Я тоже буду, – Варя обняла ее. Наклонившись над Машей, она тихо прошептала: – Машенька, послушай меня внимательно. Если что случится…
– Что?
– Ну, если вдруг эти разбойники до села деда вашего, до Туманово, дойдут. Не дай Бог, конечно… и село будут жечь…
– Тятя говорил, что не допустит этого, – наивно заявила в ответ девочка.
– Все может быть. Слушай Машенька, не перебивай. Так вот, если вдруг такое несчастье случится, вы с Танюшей в лес бегите, схоронитесь там, слышишь? – Варя перевела дух, прекрасно понимая, что, когда бунтари узнают, что девочки дети управляющего завода, им тоже пощады не будет, оттого она очень боялась за них. – А если не удастся сбежать, то никому не говорите своих имен, и кто отец ваш, поняла?
– Нет.
– Ты запомни, никому не говорите, кто батюшка ваш, иначе убьют вас, поняла, малышка?
Девочка горько заплакала, и Варя начала гладить ее по голове. Никифор заметил, что уже поздно, и стегнул лошадь. Девушка поспешила посадить девочку в телегу и сама, утирая слезы, закричала вслед девочкам, когда они уже отъехали:
– Прощайте, милые! Машенька, помни, что сказала тебе!
– А Варвара Дмитриевна где? – задал первый же вопрос Матвей, едва Никифор поравнялся с ним.
– Не поехала ни в какую. Говорит, что раз все бабы в поселке остались, и она с ними.
– Вот упрямая девка, – процедил Твердышев, пробегая глазами по приезжим селянам, которые слезали с телег и таскали свои пожитки. – А у меня даже минутки нет самому за ней съездить, дел невпроворот.
– Дак, может, все и обойдется, – заметил Никифор.
Твердышев как-то несчастно, мрачно взглянул на него и добавил:
– Танюшу и Машу к деду отвез?
– Ну да, еще днем.
– Хорошо. Приезжих по казармам и конюшням определи. А к ночи в поселок возвращайся, ты там нужнее.
– Слушаюсь, Матвей Гаврилович.
Как и велел Твердышев, все оставшиеся жители, человек около трехсот, в том числе и Варя, на следующий день перебрались со своей скотиной в центральные избы, что окружали церковь. Они запаслись питьевой водой, едой и всем необходимым. Все последующие дни Никифор обучал стрельбе молодых парней-отроков и десяток толковых баб, что изъявили желание тоже научиться стрелять из ружья. Для несения дозора и оповещения был создан небольшой отряд из двух дюжин человек. Главным по отряду был Никифор, его заместителем назначен отец Прокопий, старый настоятель приходской церкви лет шестидесяти пяти. Половину отряда составляли мальчишки от двенадцати до шестнадцати лет. Вторая половина состояла из пяти баб и восьми старых мужиков, которые могли проворно передвигаться. Остальные жители, в основном бабы и дети, занимались приготовлением пищи на всех, ходили на реку стирать небольшими группками, смотрели за скотиной, которую пригнали со всего поселка и делали другие необходимые вещи. Варя была в числе остальных. Никифор определил ее на кухню, с еще несколькими бабами.
