Напротив Дженнифер уселась крупная женщина неопределенной национальности со светлой кожей, веснушками и рыжими кудрявыми волосами. Она улыбнулась, показав отсутствие зубов, и сказала, понизив голос:
— Я Рыжая. Понадобится горяченькое, только скажи. Дженнифер не поняла, что она имеет в виду.
— Как это называется? — спросила она соседку, с недоумением разглядывая свой столовый прибор.
— Ложковилка, — ответила Рыжая и посмотрела на нее, как на идиотку. — Ты что, раньше никогда такого не видела? Их во всех забегаловках дают.
— А что, обычных ложек и вилок не хватает? — удивилась Дженни.
— Здесь их вообще нет, девочка, — ухмыльнулась Рыжая. — Они не дают нам ни ножей, ни вилок, ничего. Боятся, что мы будем использовать их как оружие.
Дженнифер попыталась набрать на ложковилку немного картофеля, но жидкое пюре протекло между зубцами.
— Неужели нельзя дать нам хотя бы нормальные ложки? — раздраженно сказала она. — Из ложки не получится оружия!
— Ты так думаешь? — презрительно усмехнулась Рыжая. — Лотти ложкой выколола Сабрине глаз.
Она уничтожала свою порцию с таким аппетитом, который Дженни редко приходилось наблюдать в знаменитых ресторанах.
— Лотти притворилась больной, ее отправили в больницу, а там она украла ложку и заточила ее. Когда она вернулась и Сабрина опять начала ее доставать, Лотти выковыряла ей глаз так же легко, как желток из яйца.
Дженнифер отложила свой прибор. На ее языке застыл жир; клейкую жилистую подошву, которую здесь давали вместо мяса, нельзя было разрезать ложкой. Вместо голода она теперь чувствовало тошноту.
— Кончила есть? — спросила Рыжая, не сводя глаз с почти нетронутого лотка Дженнифер.
Дженни отодвинула лоток и кивнула. Она не успела и глазом моргнуть, как Рыжая схватила ее лоток и поставила на свой. Проблемы разрезания мяса для нее не существовало: она просто отправила в рот весь кусок и мощно заработала челюстями. Дженнифер не могла отвести от нее глаз. Да, манеры здесь сильно отличались от тех, к которым она привыкла. И на десерт едва ли следует ждать торта с сахарными фиалками и зажженными свечами…
Но это же издевательство, а не исправление! Это невозможно выдержать, как ни старайся! Неужели все эти женщины так опасны, что им нельзя давать нормальные приборы для еды? Дженнифер посмотрела на Рыжую, которая быстро приканчивала вторую порцию, и думала: неужели история про ложку — правда? Может быть, это один из приемов запугивания новичка, вроде школьной истории о кровавом крюке, который открывает дверь?
В этот момент две женщины принялись громко ссориться, и Рыжая в одну секунду оказалась на столе, едва не наступив при этом на руку Дженни.
— Убей эту суку! — орала она.
Дженнифер сомневалась, что даже со стола Рыжей было что-то видно: драка происходила на полу, по другую сторону стола, около самой стены. Охранники немедленно окружили дерущихся. Хотя Дженнифер не хотелось туда смотреть, она не смогла удержаться и увидела, как один из охранников — она решила, что это Бирд, — изо всей силы пинает катающихся по полу женщин ногами.
Весь этот клубок начал перемещаться вправо, и тут Дженнифер вдруг заметила в коридоре телефон-автомат. Это был ее шанс!
Воспользовавшись поднявшейся суматохой, Дженнифер медленно и спокойно начала спиной пробиваться к выходу. Ей не раз приходилось проходить сквозь толпу в кинотеатрах Нью-Йорка, когда она хотела попасть на интересный фильм. Сейчас на карте стояло много больше.
Дженни двигалась очень осторожно, стараясь никого не толкнуть, меньше всего ей хотелось самой быть втянутой в тюремную драку. Хотя в «Хадсон, Ван Ша-анк и Майклс» Дженнифер была известна как отважный боец, но ее оружием всегда было слово, ни разу в жизни ей еще не приходилось драться по-настоящему.
Наконец путь был свободен, осталось всего десять шагов — и она у цели. На нее никто не обратил внимания, но сердце стучало так сильно, что, казалось, перекрывало весь этот шум.
Дженнифер снова оглянулась — и бросилась к телефону. Набирая номер, она представляла себе квартиру Тома, из окон которой открывался вид на нью-йоркскую гавань и статую Свободы. Сотни раз она с гордостью любовалась этим символом родины. Она услышала, как на другом конце линии, в другом мире зазвонил телефон, а женщины продолжали визжать. Хуже, чем в сумасшедшем доме! Дженни больше не могла это выдерживать: она закрыла ухо рукой, но это мало помогло. Ее начала бить крупная дрожь; по щекам катились слезы, а она даже не могла их вытереть; потому что обе руки были заняты.
Неожиданно Дженни заметила, что несколько охранников тащат по коридору двух женщин.
— Все по камерам! — послышался крик охранника из столовой.
Но Дженнифер не двинулась с места, упорно вслушиваясь в долгие гудки. Ну возьми же наконец трубку!
Шаркающая шеренга женщин двинулась к выходу. Одна из заключенных остановилась рядом с Дженнифер с безумной улыбкой на черном лице.
— Пыталась удрать? — спросила старуха.
В этот момент чья-то сильная рука вырвала у Дженнифер трубку.
— Сейчас нельзя звонить! — рассерженно бросила охранница. — Чертовы новички!
Она схватила Дженни за плечи и втолкнула в шеренгу.
— Повернись! Тебя тоже это касается, Веснушка! Живей шагайте! Все по камерам! — орала она.
Дженнифер казалось, что она сейчас завизжит. Надо было что-то делать! Она должна срочно дозвониться до Тома! Еще один день здесь — и она сойдет с ума. Если после ночи в блоке наблюдения она не покончила с собой, то еще одной такой трапезы точно не перенесет.
11
ГВЕН ХАРДИНГ
Гвен Хардинг затянула потуже узел на халате и приступила к изучению пакета предложений «ДРУ Интернэшнл». Целый день текущие дела не давали ей сосредоточиться на графиках, которые сейчас были разложены на ее обеденном столе. «ДРУ Интернэшнл» завершила свои исследования и подготовила предложения штату. И теперь Гвендолин Хардинг и еще шесть ответственных работников пеницитарной системы должны были написать свои отзывы на эти предложения.
«Установленный факт: передача убыточных тюрем в частный сектор позволит сэкономить существенные средства из бюджета штата, — прочла Гвен. — В последней декаде не менее чем в четырнадцати различных независимых исследованиях проводились сравнения эффективности частных и общественных организаций. В двенадцати из этих исследований доказано, что расходы на содержание заключенных в приватизированных тюрьмах меньше, чем в государственных, причем эта разница составляет от двух до двадцати девяти процентов».
Интересно, как они этого достигли? Уволили начальников, вышедших в тираж?
Гвендолин встала и прошла к стойке бара, которая отделяла столовую от кухни, сияющей чистотой. На плите гордо красовался чайник — единственный, в сущности, предмет утвари, который использовался для приготовления пищи. Он стоял на единственной конфорке, которая еще включалась в этом доме. Гвен взяла из шкафчика кружку, давнишний подарок сотрудницы из социальной службы. Такие кружки женщины с детьми обычно сами расписывают в специальных магазинчиках. На этой было выведено рукой ее подруги Лайзы Андерсон: «Потому что я начальник тюрьмы, вот почему!» Они с Лайзой тогда здорово посмеялись над реакцией женщин в том магазине, в котором подруга это писала.
