— Это впечатляет, — заметил он. — Это полностью переворачивает представление о тюремном режиме.
— Да, теперь это островки рабовладения, — засмеялся Тайлер.
— Знаете, если ваша информация надежна, — сказал Брюс Бенсону, — я думаю, будет несложно найти кредит для приобретения «ДРУ Интернэшнл». — Он повернулся к брату: — Ты ведь, кажется, знаешь этого Таррингтона, их президента?
— Да, мы вместе учились в Йеле. Безмозглый, зато жутко жадный, — ответил Тайлер. — Мы подготовим для него предложение. Думаю, наша фирма не пожалеет на это семь или восемь миллионов. — Он обратился ко мне: — Дело в Гонконге прошло удачно, несмотря на этого… подонка Мердоха.
Мальчики не ругаются грязными словами в моем присутствии, невзирая на то, что здесь можно наслушаться всякого от женщины, уронившей заколку для волос, не говоря уже о расческе.
Дженнифер широко раскрыла глаза.
— Вы можете вложить так много? — спросила она и перевела взгляд на Ленни. — А этого хватит?
— На пределе, — ответил он серьезно. — За эти деньги мы получим большую долю акций, но едва ли контроль над фирмой.
Брюс немного приуныл.
— Продайте мой проклятый дом и вложите деньги в это дело, — приказала я.
— Продать твой дом? — растерянно переспросил Тайлер.
Он был так шокирован, словно я грязно выругалась во всю силу легких.
— Но ведь ты до сих пор хотела сохранить свой дом, — удивился Брюс. — Все это время.
— Только до сих пор, — отрезала я.
— А ты представляешь, сколько стоит этот твой «проклятый дом»? — спросил Тайлер.
В ответ я только улыбнулась и пожала плечами:
— Сколько бы он ни стоил, может быть, именно он поможет решить проблему.
Я давно не чувствовала себя такой свободной. Я цеплялась за этот дом много лет. Мысленно я обставляла заново его комнаты, перекрашивала стены, меняла обои. Иногда я рассматривала каталоги, чтобы подобрать новые вещи для моего дома.
Но я там больше не живу и не буду жить никогда. Я поняла, что могу играть в свои игры, даже если этот дом больше не будет моим. Вся моя жизнь теперь здесь, и какой она будет в оставшиеся мне годы — вот что по-настоящему важно.
— Думаю, он стоит не меньше десяти миллионов, — сказал Брюс. — Недвижимость в Гринвиче взлетела до самого неба.
— Надо же! — улыбнулась я, но мальчики видели, что все это дается мне не так легко, как я хотела показать. — Не могу представить, что кто-то захочет платить десять миллионов, чтобы жить в этом огромном уродливом доме на такой помойке, как Гринвич. — Я посмотрела на них и добавила: — Думаю, что во всех моих несчастьях виноват этот монстр. Его давно надо было продать. Ваше детство прошло в другом месте. С Гринвичем у меня не связано никаких хороших воспоминаний.
Я почувствовала, что снова погружаюсь в прошлое, но быстро взяла себя в руки и повернулась к Дженнифер:
— А ты сколько могла бы выручить за свою квартиру? Дженнифер ненадолго задумалась.
— Мне кажется, чуть больше четырех.
— Четыре тысячи? Так мало? — удивилась я.
Дженни засмеялась.
— Нет, Мэгги, я имела в виду, четыре сотни. Четыреста тысяч. А может, и полмиллиона.
— Но мне казалось, что у тебя только квартира…
— Да, причем с одной спальней, хотя и очень большой, — улыбнулась она. — Теперь на рынке можно получить четыре миллиона за квартиру даже в старом здании, в котором когда-то была фабрика.
Я покачала головой:
— Ладно, если кто-то готов платить десять миллионов, чтобы жить в Гринвиче, почему бы кому-то другому не выкинуть четыре сотни, чтобы поселиться в перестроенной фабрике. Пожалуй, если мы в конце концов выкупим это место, есть смысл превратить его в кооператив: разбить на частные владения.
Мне пришлось подождать, пока они сообразили, что я шучу, и засмеялись.
— Что ж, если мы действительно готовы столько потратить, давайте всерьез займемся сделкой с «ДРУ Интернэшнл», — предложил Тайлер.
— Конечно, мы готовы, — сказала я. — Разве это еще не ясно? Мы превратим это место в идеальное исправительное учреждение. Мы действительно будем исправлять и учить тех, кого можно.
— Это не совсем то, что я имел в виду, мама, — возразил Тайлер. — Я говорил о том, чтобы сделать деньги на этом проекте.
— Это уже ваши проблемы. — Я повернулась к Дженнифер: — А ты уверена, что должна рисковать всем, что имеешь?
— Но ты же рискуешь…
Это было правдой. Но только частью правды. Я не хотела, чтобы между нами оставалась недоговоренность.
— Но я никогда не выйду отсюда, Дженнифер. А тебе, напротив, необходимо иметь дом, в который ты сможешь вернуться.
Все молчали, но я не собиралась никого щадить.
— Я все равно никогда не вернусь в свой дом, — добавила я. — И если, продав его, можно сделать жизнь здесь хоть немного лучше — не только для меня, но и для всех остальных, — то мне нечего терять. Кроме, конечно, денег.
— Мы переименуем Дженнингс в Убежище для состоятельных дам с криминальным прошлым, — пошутил Тайлер.
— Точно! — подхватила Дженни. — И проведем кампанию под лозунгом «Не обязательно попасть в тюрьму, чтобы жить как заключенный».
— Это будет избранное общество, — с серьезным лицом добавил Бенсон.
— Самая главная трудность у нас — связь, — перешла к делу Дженнифер. — Если бы вы были моими адвокатами, вы бы имели право приходить сюда хоть каждый день. Конечно, можно звонить, но наши разговоры прослушиваются.
— Мы можем прислать вам наладонный компьютер с функцией спутниковой связи, — предложил Брюс. — И маленький ноутбук или сотовый телефон с выходом в Интернет. Но как мы их передадим?
— Думаю, это рискованно, — ответила Дженнифер. — Но это можно устроить, правда, Мэгги?
— Конечно, можно, если постараться. Мы поговорим с Мовитой. Она придумает, как это сделать, и мы дадим вам знать, — сказала я мальчикам.
Я была обеспокоена. Но не инвестициями, которыми занимаются мои сыновья, а теми взглядами, которые Брюс бросал на Дженнифер Спенсер, пока она вместе со своим бухгалтером рассказывала о планах по захвату власти в «ДРУ Интернэшнл».
Брюс — мечтатель, эту черту он унаследовал от отца. Но он безжалостный человек и прекрасно умеет манипулировать другими людьми. За эти качества его отец и получил пулю в сердце. Я надеялась, что дело не дойдет до того, что в один прекрасный день Дженнифер Спенсер убьет моего сына, но все же боялась, что их встречи до добра не доведут.
В тюремной библиотеке мне часто приходилось выслушивать от других заключенных, какими способами они собираются добиться освобождения. Что касается меня, я давно потеряла надежду на благоприятный пересмотр моего дела и запретила мальчикам снова и снова подавать апелляции и выбрасывать деньги на ветер. Я была приговорена пожизненно, а старинная мудрость гласит: «Если ты не можешь кого-то убить, присоединяйся к нему». И я знала по опыту, что присоединиться лучше, чем убивать.
