– Хоть я и подозреваю, что Семеро… разделят твои чувства, но не понимаю.
Она смотрит на Самаэля, но полукровка, видимо, пребывает в таком же недоумении.
– Когда ты обнаружил, что Семеро вернулись, ты пришел ко мне просить защиты, так? – Первый кивает. – А когда мы поняли, что они нас преследуют, мы сбежали и бежим до сих пор.
– Да.
– Вот! Но этого недостаточно. Ты сказал, что думаешь, будто Семеро пришли за тобой. Полагаю, это правда, но они охотятся и за мной, а также за всем, что вышло из Разлома, и всем, чего коснулась скверна. Мы не можем просто так бежать и прятаться, мы должны начать действовать.
– Все это досужие рассуждения, не более.
Веспер глубоко вздыхает.
– Ладно, перехожу к сути. Твои корабли идут слишком медленно, чтобы суметь избежать погони.
Чтобы их починить, требуется время. Мы можем дать им это время, уведя Семерых прочь. Мы с тобой. Если будем держаться вместе, уверена, Семеро за нами погонятся.
– И чем же это отличается от простого бегства?
– Тем, что мы не будем убегать от них. Мы побежим к ним. У тебя есть небесные корабли. Здесь они только топливо переводят. Мы можем использовать их, чтобы доставить сообщения союзникам, предупредить о том, что грядет, и настроить сообщение. То есть: оповестить Новый Горизонт, Вердигрис, Слейк, Красный Путь, Западную Расщелину и Длинную бухту. А, и еще все большие племена узурпетов и инферналей, о которых ты знаешь, – с тем условием, что ты оставишь здесь один небесный корабль.
– Всего один? Этого мало. Я – куда больше, чем одно тело.
– Нам нужно будет запихнуть туда как можно больше твоих фрагментов и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы привлечь внимание Семерых.
Самаэль прочищает глотку.
– Ты покидаешь «Покой капитана»?
– Да, – отвечает она. – И ты тоже. Прости, но ты мне нужен. О корабле позаботятся люди Первого.
– И куда, – спрашивает Первый, – мы направляемся?
– В Дивенбург, к старому другу.
Тяжело зависнув в воздухе, небесный корабль скребет по верхушкам оскверненных деревьев. Первый сидит в креслах первого и второго пилотов. Он также занимает бо́льшую часть грузового отсека, а еще несколько фигур стоят в открытых проемах и на крыльях корабля. Самаэля впечатывает в кресло, и его броня оставляет вмятины на ткани. Веспер сидит между ним и одним из фрагментов Первого. Под ними расположились Ищейка и козел, который до сих пор милосердно молчал.
Вид у всех недовольный. Первый разрывается между вновь обретенной уверенностью в себе от того, что так много его фрагментов опять собралось в одном и том же месте, и чувством уязвимости от такого близкого соседства со Злостью. Самаэль переживает о «Покое капитана» и о том, что благодаря их связи с Псиным Отродьем от Ищейки до него долетают рвотные позывы пса. Веспер волнуется о рыцарях, которых оставила на корабле, о семье, о будущем, о стольких вещах, что начинает волноваться еще и о том, что не сможет удержать всего в памяти. Между тем козел проголодался, а Злость продолжает показательно страдать.
– Знаешь, что меня бесит? – в тишине спрашивает Веспер.
– Нет, – отвечает Самаэль.
– Не видно, где мы находимся.
Полукровка сочувственно кивает.
– Меня это тоже раздражает, но больше всего меня раздражает то, что за штурвалом не я.
В небесный корабль встроено множество систем, которые обеспечивают стабильный и гладкий полет; из-за этого Веспер практически не ощущает движения. Однако эти системы не могут обмануть более чувствительного полупса. Ищейка наклоняет голову в ложном позыве, а козел нервно блеет, забиваясь как можно дальше, насколько позволяют стесненные условия.
– Тебя правда… это бесит? – спрашивает Первый.
Веспер подпрыгивает в кресле, но ее удерживают ремни. Она смущенно улыбается.
– Прости. Знаю, это звучит глупо, но ты так долго не шевелился, что я забыла, что ты здесь. – Меч поднимает на нее взгляд: объяснение его не убедило. – Прости, – говорит она мечу, затем добавляет, обращаясь к Первому: – Если я говорю «бесит», то имею в виду, что меня это расстраивает.
– Слова – слишком неточный инструмент. Когда мы общаемся, то достигаем полного понимания.
– На что похоже ваше общение?
– Когда мы встречаемся, наши сущности соприкасаются и сливаются. Как если бы я стал тобой, а ты – мной. Я не просто тебя слышу, я и есть ты. Я знаю мысль, которую ты хочешь передать, и я ее знаю, как ты. Мы не отделяем эмоцию от понимания, они едины.
– Это похоже на то, как со мной говорит меч. Мы не пользуемся словами, но я знаю, что он хочет сказать. Сложно объяснить. Как будто мы общаемся на более глубоком уровне.
– Ты осознаешь, что Злость тебя меняет?
Веспер смотрит на свои руки, покоящиеся на мече, который лежит у нее на коленях.
– Да.
– Именно поэтому мы одиночки. Иметь дела с другими означает риск потерять себя.
– Но ведь демоны постоянно объединяются в группы.
– Да, но только один среди них остается собой. Когда в ваш мир пришел Узурпатор, свободны остались лишь некоторые из нас. Остальные пали рабами прихотей Узурпатора. Несмотря на все свои недостатки, слова позволяют нам оставаться собой.
– Ох, не знаю, – отвечает Веспер. – При помощи слов можно управлять людьми.
– И объединять нас, – добавляет Самаэль сиплым шепотом.
– У меня еще вопрос, – произносит Первый. – У тебя же есть ребенок.
– Да, дочь.
– Какая она?
Веспер удивленно поднимает глаза.
– Трудная. Шумная. Смешная. Не знаю, если честно. Я не проводила с ней достаточно времени, а теперь, вероятно, и не смогу. Я за нее боюсь. И за отца, и за дядю. Надеюсь, Семеро так жаждут меня поймать, что мою семью Они даже не заметили.
– Но ты в это не веришь.
Она ерзает на сиденье.
– Нет. Моя дочь, Рила, несет в себе скверну. И я знаю, что Им не нравится мой отец.
– Я думал, он Их Защитник.
– Да. Но он с Ними не согласен, и чувствую я, что Они об этом не забыли.
Ищейка несколько раз кашляет, а затем на него накатывают рвотные позывы. Козел трубит тревогу.
– Он же не собирается… – спрашивает Веспер.
– Да просто комок шерсти в горле застрял, – поясняет Самаэль. – Но я бы не стал зарекаться. Полет – не для него.
Веспер наклоняется и гладит козла, успокаивая его. С удивлением она обнаруживает, что Первый тоже наклонился и его закрытое забралом лицо находится в нескольких дюймах от ее лица.
– Эм-м, да?
