Веспер стоит на краю лощины, купол находится позади. Самаэль – за ее правым плечом, – Первый за левым. Козел застыл в драматичной позе где-то на середине скальной стены.
В лощине появляется группа узурпетов, полукровок, раздавшихся в размерах благодаря оскверняющему прикосновению Узурпатора. Этот отряд, в котором смешались мужчины и женщины, яро мчится в их направлении, подобно спущенным с привязи псам. Каждый примерно в два раза крупнее Веспер, каждый их бицепс – размером с ее голову.
Она наклоняется к Первому, максимально снижая голос при приближении зеленокожих гигантов:
– Я думала, что каждое новое поколение узурпетов меньше предыдущего.
– Это так. Тысяча Гвоздей… это исключение. Поэтому я их и позвал.
Бо́льшая часть в броне – снятой с транспорта обшивке, покорившейся перековке и прикрепленной к их коже. У многих с собой оружие ближнего боя, кое у кого стальные луки, а у одного – гарпунное ружье, выдранное с корабельной палубы.
Их предводительница не отличается размерами, но маленькой ее назвать точно нельзя. К ее лбу прибита пластина из черного металла, будто утекающая прочь от ее плоского носа, как если бы ее лицо было самолетным трапом. Из-под краев пластины выглядывают шрамы, свидетельствуя о старых ранах.
Она втыкает в землю трехметровую трубу, на конце которой болтается флаг со схематичным изображением зеленого черепа с гвоздями вместо зубов.
– Мы прийти, – басовито заявляет она.
– Да, – соглашается Веспер. – Добро пожаловать в Горн. Я Веспер, а это…
– Ты маленькое, – прерывает ее узурпет. – Я Плоская Башка. Думала, ты больше. – Она тыкает в Первого. – Этого мы знаем. Мы уважаем. – Тыкает в Самаэля. – Мы знаем Хозяев. Меньше уважаем, но уважаем. Тебя не знаю.
Веспер натягивает широкую улыбку.
– Именно поэтому мы здесь – чтобы поговорить и узнать друг друга. В Горне все равны.
Плоская Башка ржет, остальные ржут вместе с ней, и этот звук разносится по лощине.
– Мы не равны. А разговоры разговаривать – это долго. Хочу узнать твою руку.
Улыбка Веспер гаснет.
– Мою руку?
– Слова – это просто. Я хочу почувствовать правду твоей руки. – Она разминает пальцы и хрустит костяшками. – Давай. Пусть наши руки встретятся.
Веспер обменивается взглядом с глазом за ее плечом. Он не в восторге от увиденного.
– А мы не можем просто поговорить?
Плоская Башка хмурит лоб, и пластина отбрасывает тень на ее глаза.
– Руки!
– Ладно, хорошо… руки.
Веспер тоже разминает пальцы. На фоне пальцев узурпета они выглядят до ужаса нежными. Она раздумывает, не лучше ли будет отступить, чем познать унижение. В глубине души она надеется, что это просто предложение пожать руки, но в ножнах ворочается меч, намекая, что все-таки нет.
Веспер нерешительно подходит, и Плоская Башка в ожидании протягивает к ней ладонь.
Она делает еще один шаг, более уверенно, смиряясь с тем, что, наверное, будет очень больно, но зная, что даже кости со временем срастаются.
Глаз предупредительно поворачивается налево, и Первый приходит в движение. В воздухе мелькает размытое черное пятно, и инферналь, опередив Веспер, хватает протянутую руку Плоской Башки. Останавливается, давая полукровке время собраться, после чего заставляет ее медленно опуститься на колени.
– Ты меня знаешь. Я Первый, и у меня… соглашение с Веспер. Знай, что я ее рука, и я лишь одна из них.
Плоская Башка пытается сопротивляться, огромные мускулы ног дрожат от напряжения. Наконец она улыбается.
– Что ж. Теперь у тебя есть и наши руки. Они больше.
Первый отпускает ее и отходит за спину Веспер, которая предлагает свою руку узурпету.
Плоская Башка принимает помощь и поднимается.
– Мы пойдем за тобой.
– Спасибо, но я правда считаю нас равными, и мы способны вместе найти выход.
Плоская Башка сжимает ее руку, на удивление осторожно, затем забрасывает ее на плечо так же легко, как и плащ. Веспер выдыхает от изумления, но за радостным воем узурпета никто этого не слышит.
– Тысяча Гвоздей с Веспер!
Так они идут к куполу, и если сначала Веспер краснела от смущения, то теперь счастливо улыбается.
Веспер оглядывает выделенную ей комнату – небольшое, но функциональное, еще не обставленное пространство. Она пытается понять, что сюда нужно добавить, чтобы комнату можно было считать своей. На данный момент тут есть кровать из плотно пригнанных друг к другу кубов мутигеля, а ее вещи кучей сложены рядом с ними. Мало похоже на дом.
И все же, когда она пытается думать о доме, ни одна картинка, всплывающая в сознании, не подходит. Она помнит дом, в котором выросла, с его мириадами несовершенств и собственным характером. Она помнит свои безликие покои в Сияющем Граде. И то и другое ныне для нее утрачено.
Как бы то ни было, разум Веспер уплывает к горизонту; ее самые светлые воспоминания о Сияющем Граде относятся к тому времени, когда она смотрела на него издалека, когда он являлся окутанной великолепием тайной. И наоборот, самые светлые воспоминания о доме у нее появились, когда она рисковала жизнью на другом конце мира. Как только она возвращается домой или в Сияющий Град, ее начитает снедать тоска по путешествиям.
Она подходит к внешней стене и кладет на нее руку. От ее прикосновения пластекло становится прозрачным, открывая вид на край лощины и кусочек окружающего ландшафта. А еще на козла, который бродит на краю расселины по одному ему известным делам.
Рука остается лежать на пластекле, на которое она теперь облокачивается, наблюдая за идущим по извилистому краю козлом, размышляя о давних временах и свершениях.
Ее раздумья прерывает тихий звонок в дверь.
– Войдите.
Дверь отъезжает вбок, за ней стоит Дженнер. Он заходит и приветствует Веспер.
– Прости за столь бесцеремонное вторжение, но нам нужно кое-что обсудить.
Она кивает, внезапно начиная завидовать свободе козла.
– Давай.
– Ты уверена, что Тысяча Гвоздей тебе подчиняются?
– А что? Они уже что-то натворили?
– Пока нет, но в любой момент могут прибыть остальные делегации, и никто не ожидает их здесь увидеть. Пока не явился Орден Сломанных Клинков, мы полностью зависим от твоих с ними отношений. Если что-нибудь произойдет раньше, то у нас не будет людей, чтобы их сдержать.
– Все будет в порядке. Я с ними справлюсь.
Она пытается не слишком задумываться о том, с какой легкостью Плоская Башка закинула ее на плечо.
– Что-то еще?
