– Именно, они напуганы, а я хочу найти способ это исправить, чтобы люди по-настоящему узнали друг друга и начали работать сообща.
– Наша задача – их направлять.
– Да. Раньше ты говорило: если нужно уладить вопросы между инферналями, то ты им подаешь пример. Нам нужно показать пример людям.
– Наши примеры мы передаем по сущности.
– Знаю. В данном случае нам придется ограничиться чем-то материальным, чтобы увидели все. Нужен символ. Мы должны отдать себя на милость друг друга.
– Но что тогда меня остановит, если я захочу разделить тебя со Злостью или если Злость захочет покончить со мной?
– Доверие.
Очертание молча раздумывает.
– Они за нами наблюдают, – добавляет Веспер. – То, что мы делаем здесь, задаст тон всему, что воспоследует. Мы сейчас так близко. Пройдешь со мной последние несколько шагов?
Громкий щелчок – Очертание закрывает рот, и челюсть встает обратно. Легким движением сущности инферналь отгоняет окружающий рой, и живая сфера из мух распадается, открывая их чужим взглядам.
Оно поворачивается лицом к Веспер.
Она тянется к мечу, ободряюще сжимает его крыло и делает шаг вперед.
Очертание в точности повторяет ее движение.
Она делает последний шаг. Странно стоять так близко к инферналю. Находясь рядом с ним, она еще глубже ощущает эту странность: Очертание лишь внешне походит на человека. Она делает глубокий вдох, набираясь смелости.
Впервые Злость и Очертание встретились на поле боя; одна был создана, чтобы уничтожить другого, второе уничтожило хозяина первой и было уничтожено им самим. Обоих переполняет потребность быть как можно дальше друг от друга, потребность атаковать, но у обоих есть Веспер, и она понимает, что является мостом, способным понять обе стороны и за шрамами увидеть красоту.
Осознавая, что дрожит, Веспер поднимает руки, встает на носочки, оказываясь одного роста с Очертанием, и обнимает его.
Глаз на мече широко раскрывается, и Очертание смотрит в него. Ибо для инферналя это значит взглянуть в лицо смерти. Но самоконтроль всегда был сильной стороной Очертания, и оно ожесточает себя, медленно поднимая руки, чтобы обнять Веспер вместе с мечом.
Веспер кладет голову инферналю на грудь.
– Тсс, – ласково произносит она. – Тсс.
Меч сдерживает ярость.
Очертание сдерживает страх.
Люди, полукровки и инфернали не до конца понимают, что именно разворачивается на их глазах. После разгорается бурное обсуждение, что может означать эта сцена. Кто-то говорит, что таким образом одна сторона подчинилась другой, другие – что это встреча друзей, кто-то называет это мерзостью. Все сходятся в том, что это знамение, хотя и не понимают, доброе или нет. И все чувствуют, что перед их глазами творится история, и из-за этого ощущают себя одновременно великими и ничтожными.
Пока Дженнер говорит, Веспер ест. Его отчет полон детальной статистики. Потребность в продуктах на душу населения, прогнозируемый рост населения в зависимости от прогнозируемого срока годности припасов, расчетное время прибытия имперской армии, общие сведения о наиболее часто возникающих жалобах и несколько нерешенных вопросов – все это предлагается вниманию Веспер.
Когда просыпается меч и вперяет взгляд в дверь, а глаза Веспер устремляются туда же, он замолкает и открывает ее.
По ту сторону стоит Первый.
Дженнер резко отходит вбок, не меняя выражения на лице.
– Я ухожу, – заявляет Первый.
Веспер забывает об обеде. На нее накатывает чувство вины. Это из-за нее? Ему известно, что в ее сердце таятся сомнения?
– Не понимаю.
– Мои люди останутся, мои небесные корабли – тоже. Они в твоем распоряжении, если твое желание… мира не совпадет с желаниями Семи.
– Куда ты идешь?
– В Дивенбург. Мне нужно отдать долг и получить награду.
– А-а. Я полагала, что ты… эм-м, хотя бы этот твой фрагмент останется здесь.
– Нет.
– Ты вернешься?
– Я… собираюсь.
Веспер поднимается.
– Мне нужна Нер. И ты мне нужен. Пообещай, что вернешься.
– Или ты доверяешь моим намерениям, или нет. Обещание ничего не изменит.
– Тогда буду тебя ждать.
Когда Первый уходит, Веспер смотрит на Дженнера:
– Что думаешь?
– Он инферналь, мы не можем ему доверять.
Она вздыхает.
– Я знаю, он что-то скрывает, но я не могу понять что.
– Где остальные его фрагменты? Рассредоточились, как обычно?
– Нет. Первый собирает их в Дивенбурге. – Она продолжает, и обычная невозмутимость Дженнера сменяется сильным удивлением: – Возможно, где-то есть еще несколько его фрагментов, но я сомневаюсь. Он боится Семерых. И это меня тревожит. Я думала, он использует меня в качестве щита от их гнева, но если он уйдет, я не смогу его защитить.
Дженнер суровеет.
– Кажется, я понимаю.
– Поделись.
– Мы знаем, каким путем сюда придут Семеро, и будь уверена, Первый тоже это знает. Он вычислил, что они минуют Дивенбург и явятся прямиком к нам. Ты больше не нужна ему в качестве щита. Понимаешь? Он использует тебя как приманку.
Тысячу двадцать семь лет назад
Массасси вновь в своей мастерской. Экзоскелет поддерживает ее тело снаружи, а медикаменты, непрерывно поступающие через трубку, приковывающую ее к стене, – изнутри.
Мир-Пятнадцатая говорила Массасси, что ее физиологические показатели падают. Массасси сказала Мир-Пятнадцатой заткнуться.
Альфа и Бета счастливы, что она вновь принялась за работу; ни один из них не способен понять, как она слаба, не то что это заметить. Гамма лишь бесится, что их создательница не приступила к работе раньше.
Массасси целиком разделяет ее чувства, она уже давно хотела действовать. Она как никогда четко осознает промахи Империи. Ее рыцари-серафимы как никогда далеки от народа. Под попечительством Альфы они стали сильнее, сложнее, и в своем самоотверженном служении совсем оторвались от обывательских масс.
Бета разработал серию кодов, чтобы уменьшить количество будущих проблем, запрограммировав рыцарей на помощь своим соотечественникам, если таковая потребуется.
А Гамма колеблется между желанием улучшений и желанием разрушений. Она уже конфликтует с братьями, и Массасси опасается: если не вмешаться, то станет только хуже.
