Она неуверенно улыбается.
– Пока что это все, но правила будут пополняться по мере необходимости.
Какое-то время делегации переговариваются, и она остается одна на виду у всех, не зная, что грядет.
Очертание заговаривает первым. До сих пор оно незамеченным располагалось на высоком крытом троне, построенном по образцу трона Нового Горизонта. Спинка сиденья загибается вперед, отбрасывая тень на голову Очертания, скрывая ее от чужих глаз. Из-за этого собравшимся не виден его рот, который искривляется, принимая новую форму.
– Желаю сделать заявление о намерениях. Я здесь, чтобы заключить с вами перемирие. Я служило тем, кто обрушил войну на ваш мир. Из этого ничего не вышло. Ваш мир изменил нас. Вынудил нас изменить облик. Мы не хотели, чтобы это случилось, так же как и вы не хотели, чтобы мы сюда пришли. Ваш мир изменил нас, а мы изменили ваш мир. Теперь это наш мир. Мы должны найти способ сосуществовать, а не то мы уничтожим друг друга.
Веспер благодарно кивает Очертанию. Со стороны делегации Вердигриса и принца Красного Пути доносится одобрительное хмыканье.
– Благодарю тебя, Очертание. Кто желает высказаться следующим?
Правители Слейка восседают на искусно выделанных креслах сияющего хрома. Горад наклоняется вперед и улыбается отработанной терпеливой улыбкой старой женщины:
– У моего коллеги, Кишкососа, есть мысль.
Кишкосос также наклоняется вперед:
– Скорее вопрос.
– Да, – соглашается Горад, – скорее вопрос. Все эти разговоры о мире, конечно, прекрасны…
– Замечательны, – добавляет Кишкосос.
– Но дело в том, что Империя Крылатого Ока не заинтересована в мире. Они уничтожили все, что лежит между нами и Сияющим Градом, и непохоже, что в ближайшее время собираются останавливаться.
– Поэтому мой вопрос состоит в том… – начинает Кишкосос.
– Его вопрос состоит в том, когда мы начнем говорить об Империи и как мы собираемся ее одолеть?
– Мы тоже хотим узнать ответ на этот вопрос, – доносится со стороны делегации Западной Расщелины новый голос, искаженный кислородной маской и потому не опознаваемый. Они не стали раскрывать личность ни одного из своих предводителей, намеренно не желая раскрывать структуру командования.
Веспер чувствует, как все внимание в зале переключилось на нее, и заливается румянцем.
– Я слышала о том, что делает Империя, и, разумеется, мы должны быть готовы к битве, если до этого дойдет.
Она слышит, как из нескольких мест ее слова выплевывают обратно, превращая их в восклицания. «Если до этого дойдет? Если до этого дойдет!»
– Да! – произносит она, повышая голос. – Они не слушали никого другого, но могут услышать меня. Прежде чем мы начнем сражение, я попытаюсь их образумить.
Горад трижды стучит своей тростью по полу, привлекая всеобщее внимание.
– Если я правильно помню, четвертое правило гласит, что каждый имеет право на правду и только правду. Так что я надеюсь, ты простишь мою…
– Резкость? – предполагает Кишкосос.
– …откровенность, но когда ты все это начинала, ты говорила от лица Империи. Теперь со своей стороны я это вижу так, что ты больше не говоришь от ее лица. Что она хочет сжечь тебя не меньше, чем всех нас.
– Может, даже и больше, – добавляет Кишкосос.
– Так что, если быть честной, я не понимаю, почему мы вообще должны тебя слушать.
У Веспер пересыхает горло. Она всеми силами борется с желанием обнажить меч. Он гневается, и она гневается, и накопившийся гнев заглушает любые слова о мире прежде, чем они срываются с ее губ.
Со стороны зоны Вердигриса прочищает глотку Жестокая Судьба:
– Как я вижу эту картину: никого бы из нас здесь не было, если бы не Веспер. Мы бы прятались за стенами, ожидая, пока Империя уничтожит нас одного за другим. Если бы не Веспер, Тоска бы сожрала нас много лет назад. Большинство из вас я знаю по вашей репутации, но Веспер я знаю по ее поступкам. Она спасла мой город от чумы. Не была обязана, но спасла.
Полагаю, она заслуживает того, чтобы я к ней прислушалась. Полагаю, больше никто из вас не может сказать того же. Плевать на Империю, но я говорю, что Веспер – единственная, кому мы все действительно доверяем. Ну если вы, конечно, не хотите, чтобы во главе всего этого спектакля встала я.
Жестокая Судьба оглядывается по сторонам, встречаясь глазами с другими делегациями.
– Так я и думала. Так что пока на ее месте не появится кто-то получше, как насчет того, чтобы прекратить вести себя как свинорылы и начать слушать?
Тысяча Гвоздей одобрительно вопят, и Веспер с облегчением выдыхает.
– Вы сами можете решить, хотите меня слушать или нет, но у меня есть меч Гаммы, и это делает меня единственной, к кому могут прислушаться Семеро. А если они откажутся, то я буду сражаться вместе с вами и сделаю так, чтобы мы победили. У меня есть рыцари и солдаты, которые станут биться вместе с нами. – Каким-то образом меч оказывается в ее руке, и ее голос приобретает иное звучание: – И я проливала кровь за всех вас. Разве этого недостаточно? – Она обводит зал острием меча. – Ваша очередь. Станете вы слушать или нет, но я остаюсь. И я буду говорить. И никому – ни тебе, – она указывает на Горад, – ни тебе, – указывает на Кишкососа, затем выбрасывает руку вправо, – и уж точно ни Семерым меня не остановить.
Наступает длительная тишина, заполненная вибрацией меча. Когда все вновь затихает, Горад и Кишкосос переглядываются.
– В таком случае… – говорит Горад.
– Да, в таком случае, – соглашается Кишкосос.
– В таком случае, – повторяет Горад, – мы все внимание.
Веспер стремительно покидает купол, ей нужен воздух, и ей нужно побыть одной. Ей удается вложить меч в ножны, хотя она все еще чувствует, как сила клинка отзывается в теле.
В обычной ситуации она бы заперлась в своей комнате, отгородившись от назойливых просителей, но теперь она живет не одна и виновато осознает, что мысль о предстоящем разговоре с Джемом ее вовсе не успокаивает.
Она поднимается по склону лощины, карабкаясь в особенно покатых местах. Выглядит это не особо величественно, но ей плевать. Она чувствует себя лучше, концентрируясь на простых вещах.
Пока тело сосредотачивается на подъеме в гору, разум прокручивает события сегодняшнего собрания. Вытаскивает отдельные слова, анализирует их. Пару раз она кривится, вспоминая, каким тоном говорила с людьми, как трудно было ответить на тот или иной вопрос, как на нее смотрели некоторые лидеры. Того хуже – она обнаруживает в своих воспоминаниях пробелы: участки, где факты забылись, а остались лишь несвязные эмоциональные переживания.
Добравшись до вершины, она падает на землю и радуется тишине. На другой стороне лощины кипит строительство. Продолжается возведение укреплений, суетится постоянный приток новоприбывших, что опасливо оглядываются через плечо.
