– Докладывай.
– Дельта лежит на поле боя, Ее состояние мне неизвестно.
– Она жива. Что с Ее мечом?
– Остался у врага. То есть с Веспер, – исправляет он сам себя.
– Хранительница серьезно ранена, и ее сторона понесла тяжелые потери. Похоже, они разработали некую технологию, которая имитирует наши мечи, хотя и является весьма примитивной.
– Это святотатство. Хранительница у нас в плену?
– Нет.
Покорность поднимает отсутствующие брови.
– Нет?
– Ее защитил меч Гаммы и ее войска. А еще они поставили ловушки, из-за чего наши машины едва ли могут отправиться в наступление. Первый собрал внушительный воздушный флот, и, хотя мы могли одержать над ним победу, нам бы это дорого обошлось. Я решил, что лучше…
– Мы принимаем твои решения в подобных вопросах, Рыцарь-Командор, и полагаем, что ты добьешься более впечатляющих результатов, когда мы прибудем. – Он склоняет голову. – Что-то еще?
– Несколько моих разведчиков должны были отрезать Хранительнице отступление, но они бездействовали. Они не выходят на связь, и пока что все попытки с ними связаться провалились. Как будто испарились куда-то.
– Это удручает.
– Да. Мы располагаем данными, что в их зоне не произошло серьезных взрывов и что там не находится ни единого вражеского отряда. Это загадка, которую я желаю разгадать. И последнее. Несколько штатских, о которых вы упоминали, остались и не сбежали. Большинство погибло в перекрестном огне, но один или двое выжили. Я бы вас не беспокоил, но у них наш флаг, и они чисты. Ни следа скверны. Они заявляют, что обладают информацией, которая может оказаться для нас ценной, и желают услужить любым способом.
– Проследи, чтобы позаботились о них и об их ранах и чтобы им выдали новую одежду. Накажем их в назидание другим, Рыцарь-Командор.
– Будет исполнено.
Когда она исчезает, он возвращается к окну.
– Капитан, – зовет он, – мы следим за Дельтой?
– Да, сир.
– Каково Ее состояние?
– Глаза открыты, сир. Она… – Он поворачивается в кресле, на лице отражается страх. – Она смотрит на нас.
Рыцаря-Командора наполняет оживление. Это нелепо, но, возможно, Она меня ищет? Возможно, Она меня видит?
Несколько офицеров смотрят на него, и капитан вслух выражает их общие страхи.
– Что это значит, сир?
И в самом деле, что? Он внутренне улыбается, наконец обретя возможность ответить одной из множества заученных фраз, которыми пичкала его Покорность все эти годы.
– Нам не дано понять Семерых, капитан.
– Да, сир. Прошу прощения, сир.
– Возвращайтесь к работе, все. Семеро за нами наблюдают, так что убедитесь, что любые ошибки исключены.
Командный центр наполняется тихим шумом деятельности, люди подавляют сомнения, уходя с головой в выполнение заданий. Рыцарь-Командор довольно смотрит на далекий отсвет лежащего в грязи идеала, размышляя, что это значит для всех них.
Тысячу двадцать три года назад
Дни становятся похожи на обрывки, эпизоды одного дня перепрыгивают в другой, разъединенные, бессвязные. В наиболее осознанные моменты Массасси удается понять, как глубоко она пала. Подобно дайверу, что ненадолго возвращается на поверхность, прежде чем вновь вернуться в глубины.
Мини-вечности протекают в изучении потолка, и в ее голове – множество белых пятен, но появились ли они из-за бездействия или потому, что память начинает подводить, она сказать не может.
Приятно растягиваются многочисленные вечера, когда возлюбленные ее творения и Мир-Пятнадцатая выводят Массасси на прогулку по садам. Она радуется солнцу на лице и теплу на сердце, которое непрерывно излучают Альфа, Бета и Дельта. Эти вечера сливаются для нее в одно длительное переживание, выдаваемое порциями.
Время от времени ее тянет в мастерскую. Жажда творить остается, даже когда все остальное исчезает. Хотя Массасси и лишилась большей части своей сущности, в ней еще теплится неяркий ее призрак, тончайшая нить неудовлетворенности, ощущение, что ее задание не завершено.
Мир-Пятнадцатая делает все, чтобы наполнить дни Массасси хорошими новостями и приятной деятельностью – чем угодно, лишь бы удержать ее от очередного проекта. Но аргументы о здоровье и заботе о себе на Массасси никогда не действовали, и, вероятно из вредности, чем больше Мир-Пятнадцатая облегчает ее существование, тем труднее делается характер Массасси.
Проходят солнечные дни, сливаются в недели, месяцы, годы, в золотую эпоху мира и процветания Империи Крылатого Ока.
Для Массасси они подобны зыбучим пескам, проваливающимся вокруг чего-то незыблемого. Временной туннель, на конце которого маячит еще один проект. Она просто ждет, пока это время не схватит ее.
И – вполне предсказуемо – однажды приходит Гамма. Она берет Массасси под руку, ведет в мастерскую, вкладывает инструменты в ладонь и отходит.
В Массасси тут же происходит изменение, она меняет позу и вновь обретает цель.
И принимается за работу.
В этот раз из серебра выходит мужчина, похожий на братьев, но все же совершенно иной. Массасси уже не вытачивает каждую деталь, как прежде, создавая более абстрактные черты, и его лицо походит на маску и кажется древним, несмотря на то что было создано лишь сейчас.
Вскоре после начала процесса появляется Альфа. Занимает свою излюбленную позицию, как и пришедший следом Бета. Через некоторое время к ним присоединяется Дельта, еще одним свидетелем ритуала творения вставая рядом с братьями.
Ныне Массасси поддерживает система, которая забирает на себя ее вес, следит за физическими показателями, разделяет десятки труб, пронзающих ее тело. Вводит еду и лекарства, сливает отходы, и все это происходит автоматически.
Она работает, спит, работает, спит, ей нет нужды покидать мастерскую. Ей это нравится, и она жалеет, что эту систему не изобрели раньше.
Она создает меч – простой и удобный.
Когда приходит время оживлять творение, она поднимает руку, и на ладони открывается радужка. Сперва не происходит ничего, а затем – вот оно – выдох сущности, перетекающей из тела в тело.
Эпсилон рождается плавно, постепенно. В отличие от сестер и братьев его глаза затянуты туманом и зрачки едва различимы.
Нет, думает Массасси, не то.
Ее разум уже переключился на следующее творение – сестру Тету. И тут же – седьмое, Эту.
