Спотыкаясь, Альфа делает все, чтобы не позволить мечу его ужалить. Он выставляет клинок, ограждая себя от опасности. Крылья на его спине расправляются, возвращая бессмертному равновесие, затем по очереди делают взмахи, пытаясь смести Веспер и прервать поток ее ударов.
И ее сметает, но она не сопротивляется, позволяя боковому импульсу усилить ее удар, заставляя Альфу открыться и оставляя на его серебристой груди темную линию.
С одной стороны, само ранение незначительно, практически царапина. Но с другой – то, что он его получил, – исторический момент, знаменующий подрыв совершенства. Альфа уже не такой, каким был сотворен.
Глаз изумленно моргает, уставившись на оставленный им след, и от чувства неправильности происходящего Веспер застывает на месте.
Альфа выпрямляется, рокоча с дикой яростью, к которой оказывается не готов даже меч, и огонек сопротивления Веспер мгновенно затухает.
Бессмертный плашмя бьет ее по ребрам, ломая их в нескольких местах, и она делает сальто назад, походя на хромую гимнастку, которой не удается встать на ноги после кувырка.
Глава двадцать третья
Самаэль заходит глубоко в сердце Дивенбурга. Его сюда тянет. С его последнего визита тут произошли изменения: включились пустые некротрубы, пульсируя жизнью, наполняя жилы города сущностью Первого.
Это было мечтой Нелюди. Оболочка, способная поддерживать собственный рост и позволяющая по первой прихоти путешествовать по миру. Власть и свобода в одном комплекте. И, несмотря на то что Нелюдь уничтожили, ее мечта продолжает жить в Самаэле, в Нер и в костях города, которые объединились, чтобы восстановить эту мечту, сотворив оболочку, достойную величайших инферналей.
Нет никаких сомнений в том, что Дивенбург вновь жив. Ощущение Первого, объединенного, целого, опьяняет. Глаза полукровки считывают сущность города. Завихрение в одной трубе рассказывает ему о том, что армии Горна продолжают переноситься во дворец, сгусток дыма в другой говорит о страхе и боли.
Он быстро передвигается по темным коридорам и находит усердно трудящуюся Нер.
– Им удалось пробить оболочку, – произносит она, не отворачиваясь от обгоревшей стены. – Я оборвала поток сущности прежде, чем их проклятый огонь сюда добрался, но мы потеряли очередную конечность.
– Ты можешь ее восстановить?
– Конечно, могу, – отвечает она. – Дай мне несколько месяцев и запасы сырья, и я снова сделаю из Дивенбурга конфетку.
– Ясно.
– Эти крылатые сволочи прорываются. Ты должен их остановить.
– Я не выстою против Семерых.
– Беда в том, что и Дивенбург не выстоит. Против одного – возможно, но троих? – Она качает головой. – Никакой надежды. Но если ты вмешаешься и отвлечешь двоих, тогда у нас есть шанс.
Он кивает, ему не нужно спрашивать, где сейчас Эпсилон, Тета и Эта. Он даже отсюда ощущает их песнь.
– Какая у нас есть защита?
Нер цокает языком.
– Некронеры-подмастерья и прочие, но едва ли они принесут какую-либо пользу в битве.
– Отдай их мне.
– Ладно, только ты их мне не угробь!
Самаэль игнорирует последнюю реплику и выдирает одну из мух из наплечной пластины. Она не сопротивляется, позволяя ему поместить себя на белую кожу запястья между наручем и латной перчаткой.
Он не чувствует ее укуса, но ощущает, как она втягивает нить сущности, в которой заложен его призыв о помощи. Самаэль отсылает муху, не уверенный, откликнется ли Очертание, не в силах ждать ответа.
– Пока, – говорит он Нер, и, возможно, это всего лишь его воображение, но ее ответное ворчание звучит ласковее обычного.
Странник встает на ноги, одновременно поднимая меч Дельты. Одна рука прижата к груди, и каждый вдох теперь сопровождается легким свистом.
Перед ним на земле неподвижно растянулась Веспер, и ее обгоревшее тело неприятно напоминает труп.
За спиной хнычет Рила.
По сравнению с многочисленными царапинами и вмятинами на броне Странника единственная отметина на груди у Альфы кажется пустяковой. Но в реакции Альфы ничего пустякового нет. Его голос замыкает воздух окружающей его сферой жидкого огня, и, ступая, он оставляет за собой следы на наполовину оплавленных камнях.
Он идет к Веспер, и его намерение можно угадать и без умения считывать сущность.
Странник оглядывается на Дельту и Бету, надеясь получить поддержку. Взгляд темных глаз Беты непроницаем, а Дельта избегает его взора.
Странник собирается помешать Альфе в одиночку. С его хромающей, шаркающей походкой непросто успеть встать на путь у бессмертного, поэтому он делает взмах мечом, подрезая острием одно из крыльев Альфы. Раздается аккуратное «вших», и два пера, кружась, падают на землю.
Альфа замирает.
Странник сглатывает и заносит меч Дельты.
Альфа поворачивает голову к Страннику, и ненависть, которую он излучал к Веспер, теперь переходит на него и ощущается физически.
Сразу же после начинается атака, сливающиеся воедино удары. Странник отражает каждый из них, и мечи высекают не искры – пламя, которое разлетается во все стороны.
Его броня дымится, мерцает латная перчатка, что удерживает меч Дельты, и поверхность металла становится липкой.
Песнь Странника едва слышна, и ее вымученные ноты быстро затихают, а аура вокруг меча Дельты мигает и исчезает.
Каким-то чудом он продолжает держать меч высоко. Каждый удар Альфы заставляет его отводить руку далеко в сторону, но ему всегда удается возвращать ее в защитную позицию прежде, чем грянет следующий удар.
Он умирает, но медленно, все еще цепляясь за жизнь.
И меч Дельты его поддерживает: побуждает руку двигаться, когда сдаются мышцы, смотрит вместо него, когда уставшие глаза застилают пот и жар, вбирает едва произносимые им ноты и усиливает их.
Альфа опускает меч снова и снова, и его грубая сила ломает Странника изнутри, дробя кости, раздирая сердце.
Из его глотки теперь исходит дым, а металл на латной перчатке и правом предплечье начинает плавиться. Он поднимается, но клинок Альфы продолжает вновь и вновь обрушиваться на него.
Меч Дельты теперь сражается практически в одиночку, управляя человеком на пределе своих возможностей. Но его ресурсы не безграничны. Еще один удар – смазанный, как и остальные, – почти не встречает сопротивления и со всей тяжестью опускается на противника.
На клинке проявляется трещина, превращающая ноту в скрип.
