Ни Альфа, ни Странник этого не замечают, но когда следует новая атака, меч Дельты вылетает из сломанной руки Странника и тот валится на землю.
Клинок со звоном падает рядом и, изумленно выпучивая глаз, обращает взгляд вверх.
Странник не поднимается. Его рука повисает бесполезной плетью. Он поднимает колено, но оно тут же опускается обратно. Голова остается под углом, из открытого рта, как из неисправной выхлопной трубы, клубится дым.
Альфа отворачивается, зная, что будет, желая, чтобы он увидел, что случится дальше, и идет к Веспер.
Его язык движется к пересохшим губам, и до мяса разодранной глоткой он втягивает воздух, чтобы потрескавшимся окровавленным ртом прошептать одно лишь слово:
– Пожалуйста…
ВДивенбурге они бросаются наперерез Эпсилону, Тете и Эте. Ни один из них не питает надежды, что победит в схватке, и поэтому они делают все, на что способны, чтобы замедлить врага, возводят препятствия и баррикады, а когда они падут, дорогу заблокируют их собственные тела.
Полукровки и рыцари со сломанными клинками сражаются плечом к плечу, под флагом Горна объединяются солдаты из десятка разных мест.
Самаэлю странно находиться за их спинами. Если бы все зависело только от него, он бы присоединился к защитникам и, скорее всего, оказался бы в авангарде.
Возможно, его посчитают трусом. Эта мысль его тревожит, поскольку правда заключается в том, что его долг – выжидать. Приказы Веспер ясны: если она не выживет, то он должен выстоять, чтобы альянс людей и инферналей не распался. Он понимает мудрость этого решения. Он – живой мост между ними, ему доверяет Очертание, ему благодарен Первый, и у него есть какое-никакое положение в Империи.
Но бездействие все равно не дает ему покоя.
Он не может не заметить, что несколько отрядов Горна отправились на помощь Дивенбургу, что Очертание не пришло. Оно послало своих приспешников, даже нескольких низших инферналей, но, кроме Первого, здесь нет ни одного высшего.
Их удержал страх. Мало что может запугать Очертание или Вспятившую, но Семеро – да. Возможно, если бы они пришли, то вместе с ним и Первым смогли бы возвести достойную защиту.
Но они не явились, и когда трое бессмертных прорвутся в сердце Дивенбурга, они уничтожат Первого изнутри.
Именно поэтому те, кто все еще живет в городе, примкнули к битве – это дети и подростки, которых вырастила Нер. Против Семерых никому из них не выстоять, но они все равно пришли, потому что лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего.
За это Самаэль их уважает. Вскоре он к ним присоединится.
– Пожалуйста! – говорит Рила, повернув заплаканное лицо к Дельте. – Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
Бессмертная смотрит на девочку, прекрасно зная, что ее брат, Альфа, надвигается на Веспер, намереваясь отомстить.
Рука Беты уже какое-то время спокойно лежит на плече Дельты, сдерживая ее порывы.
Дельта стряхивает ее, и на нее накатывает смятение. Но рука не возвращается на плечо, и Бета не останавливает сестру, когда та прыгает вперед, скользя через разделяющее их пространство. Она минует Альфу, который, как всегда, высокомерно ее игнорирует, и резко кренится рядом с Рилой, подбирая свой меч.
Теперь он ощущается иначе. Он изменился, думает она. Как и я.
Она так хорошо знает Альфу, что не только видит, но и чувствует его движения. Земля летит из-под ног у нее, стремительно несущейся к брату, и Дельта настигает его на другой стороне, когда он заносит меч.
Она резко разворачивается, подгоняемая импульсом, и оказывается лицом к лицу с Альфой. Он смотрит на нее, предостерегая не приближаться, и она вспоминает их последнюю встречу.
И боится.
Меч посылает волну храбрости по ее руке и в ее сердце. Бояться естественно, ибо она восстала. Наконец-то она восстала.
Альфа не замечает, его внимание направлено на Веспер и на ее смерть от его рук.
Взмахи крыльев еще быстрее уносят ее к Альфе.
Когда меч Альфы обрушивается по дуге на грудь Веспер, то натыкается на клинок Дельты.
Он вновь заносит оружие, указывая ей отойти. Она качает головой.
Он приказывает ей отойти, и она качает головой.
Он угрожает, и она не снисходит до ответа.
Альфа поднимает меч, угрожая уже физически, и в третий раз она качает головой.
Позади взывает к разуму Бета, но его игнорируют.
С рыком меч Альфы опускается на клинок Дельты.
С взрывной силой песнь встречает песнь и сталь встречает сталь. Свежие трещины расширяются, и меч Дельты разлетается на части, осыпаясь серебристым дождем металла и брызг сущности.
Дельта стонет, падает на колени и в немом шоке смотрит на слишком короткий обломок клинка, оставшийся на рукоятке.
Затем поднимает взгляд.
И Бета тоже поднимает взгляд.
Даже Альфа смиряет свой гнев и смотрит в том же направлении.
В молчании проходят минуты.
Затем на небе гаснет красное солнце, его свет затухает, как будто внезапно накрытый вуалью. На затемненном шаре легче разглядеть детали: в одном углу появились новые темные борозды, и они быстро расползаются.
Проходит еще несколько минут, после чего трещины соединяются. Вновь мерцает солнце, темнея еще на несколько оттенков, а затем небо освещается и омывается кровью. От накала красное солнце раскалывается и выплевывает кусок себя, даруя жизнь новому телу, очередному меньшему солнцу.
Самаэль в готовности выжидает, его руки пусты. Многие инструменты некронеров легко превращаются в оружие, но он оставил их висеть на крючках. Он безоружен, и это странное ощущение.
С ним – некоторые из самых смышленых учеников Нер, они охраняют вход в зал, где хранится ядро Дивенбурга, где соединяются все некротрубы, где концентрируется бо́льшая часть сущности Первого.
Напряженное ожидание растянулось надолго, ползли минуты, в течение которых они прислушивались к звукам неумолимо приближающейся битвы.
Но некоторое время назад воцарилась тишина.
Самаэль выжидает, не желая идти прямиком в ловушку. Их миссия – задержать Эпсилона, Тету и Эту из Семерых, а не атаковать их. Кроме того, никто из находящихся здесь молодых женщин и мужчин не спешит умирать.
Время тянется, и он не может избавиться от мысли, что что-то не так.
– Оставайтесь здесь, – хрипло командует он и отправляется туда, где в последний раз слышал звуки битвы. Это недалеко. В приглушенном свете коридора он видит тела: некоторые выжжены изнутри и обожжены снаружи, от остальных остались куски, толстым ковром неравномерно заполняющие пол.
Но никого из Семерых не видно.
