Веспер возвращается к себе в комнату уже затемно. Несмотря на свою трансформацию, она обнаруживает, что ей все равно необходимо спать. Слишком долго она лишала себя сна, всегда находились новые дела и вопросы для обсуждения, ни одно из которых, разумеется, нельзя отложить, особенно сейчас, когда первое собрание в Горне подходит к концу.
Дверь закрывается со скрипом – рама перекосилась. Мягкой звенящей походкой она ступает по твердому полу. Поверхностное дыхание Джема становится слышным, только когда она доходит до кровати и опускается.
– Как прошло? – шепчет он.
– Долго, – отвечает она. – Почему ты говоришь шепотом?
– Понятия не имею.
Оба улыбаются в темноте.
– Но день все равно удачный. Я наконец сумела их убедить, что правом собственности на труп обладает скорее его семья или родной город, но не убийца. И, думаю, мы почти достигли первичного согласия по поводу маршрута Дивенбурга. Первый пытался настоять на том, что он, как свободная личность, может отправляться куда захочет, но даже Нер признала, что этому не бывать.
– Они все-таки уезжают завтра?
– Официально – да. Думаю, кое-кто задержится для личной аудиенции, но да. И я жду не дождусь, когда же это наконец случится!
– Я тоже. – Меч говорит ей, что это не все, но она ничего не произносит, ожидая, пока Джем соберется с мыслями.
Она уже проваливается в сон, как вдруг он наконец снова заговаривает.
– Веспер?
– М-м-м?
– Я не хочу возвращаться в Сияющий Град. Я уже долго об этом думаю. Это не для меня.
– Но ведь там наш дом.
– Нет. – Он берет ее ладонь в свою руку. – Они его сожгли. Очистили, – с горечью добавляет он. – Полагаю, они частично уничтожили и сам город.
– Именно поэтому мы и должны вернуться, чтобы отстроить все заново, сделать лучше, чем было.
– Нет, послушай. Сияющий Град не для меня. Даже если ты его отстроишь, людей это не изменит.
– Нет, изменит!
– Ты не слушаешь. Позволь мне закончить.
Он отпускает ее ладонь. Ее вторая рука сжимает рукоятку меча.
– Ладно.
– Для того чтобы кого-то вроде меня или Самаэля наконец приняли, потребуются годы, а я устал ждать. Я хочу жить сейчас, пока могу. В Дивенбурге много возможностей. Они предложили мне место, и я собираюсь согласиться.
– Что ты там будешь делать?
– Они хотят, чтобы я стал их дипломатом. Начальник медицинской службы Ферренсия говорит, что им нужен кто-то с большим опытом путешествий и умением ладить с людьми. – Его голос становится громче от радостного возбуждения. – И она хочет видеть на этом месте меня! Я правда могу стать кем-то важным, Веспер.
– А как же мы?
– Пойдем со мной. Мы можем начать заново, как семья.
– Ты же знаешь, я не могу.
– Правда? Почему? Ты ведь обещала, что после Горна у нас будет время.
– Знаю, но ситуация изменилась. Я изменилась. Я нужна Империи как никогда.
Джем выдыхает сквозь сжатые зубы.
– На самом деле я не думаю, что ты хоть сколько-нибудь изменилась. Но я должен это сделать, и, думаю, Рила должна поехать со мной. Ты сможешь приезжать к нам в Дивенбург, когда захочешь. Все равно, когда мы жили в Сияющем Граде, она тебя почти не видела.
– Да, но…
– Она должна поехать со мной. Правда в том, что… – он запинается, – правда в том, что она тебя боится.
С этим не поспоришь. Веспер отворачивается.
– Что насчет моего отца?
– Он тоже может навещать нас, когда захочет, но Рила – моя дочь, и я не позволю ее очистить или осудить.
– Ладно.
– И все? Просто «ладно»? Ты не собираешься спорить?
– Нет, я согласна. Ты прав. Ты прав, прости.
– Вообще-то у тебя тоже есть выбор. Ты проливала за них кровь, ты их несколько раз спасала. Если захочешь сейчас уйти, это нормально, ты им ничего не должна.
Она вздыхает.
– Хотелось бы мне, чтобы это было так, но я правда не могу. Здесь все держится на мне одной, только мне доверяют все стороны. А еще теперь я одна из Семи. Я в буквальном смысле слова единственный человек во всем мире, кто может сделать так, чтобы это работало. Хотелось бы мне иметь возможность просто встать и уйти, но я не могу. Слишком многим я пожертвовала, чтобы сейчас остановиться. Я должна сделать что-нибудь, чтобы кровь на моих руках пролилась не зря. Я должна сделать что-то хорошее. Это единственный выбор, с которым я потом смогу жить.
– Ладно, – говорит он.
– Ладно, – откликается она.
Сон не идет. Что-то точит Веспер, какая-то заноза, которую она не может осознать – пока:
– Ты говорил, что Самаэль не вписывается. Он тоже хочет уйти?
– Хочет, да не уйдет. Он ощущает себя связанным данной тебе клятвой.
– Я его освобожу. Он сможет сделать собственный выбор, как и мы.
Они снова замолкают, но позже его рука вновь находит ее руку, и на этот раз там и остается.
Одна за другой делегации разъезжаются. Каждая прощается достойно, находя обнадеживающие слова и горячо благодаря Веспер. Все приглашают ее к себе и говорят, что с нетерпением ждут следующей встречи. Большинство говорит это искренне.
Савмир, крысолюдский принц, дарит ей одно из своих колец – жестяную полоску, тонкую, будто обсосанный леденец. Это трофей, оставшийся после его самой первой сделки, которую он провел в юности.
– Ты разделишь мое светлое будущее! – восклицает он.
Западная Расщелина оставляет ей нож – весьма практичный символ их братства.
Из делегации Вердигриса ее встречают Эззи и близнецы-узурпеты, Макс и Макси. Они дарят ей флаг города, на котором изображена дерзко поднятая рука Жестокой Судьбы.
– Ты же скоро увидишься с Эззи, да?
– Уверена, что да, – отвечает она.
– Это хорошо! Мы встретимся, как друзья, и устроим пир, как герои! – Торговец хлопает себя по животу, а затем заговорщическим тоном добавляет: – А еще Эззи надеется, что твой отец не держит на Эззи зла…
Веспер бесхитростно ему улыбается.
– Я рада, что ты меня поддерживал во время споров. Если честно, я ожидала, что ты будешь чаще вставать на сторону Дивенбурга.
– Возможность потенциальной сделки – это всегда хорошо, а монополия – всегда плохо, только если она не принадлежит Эззи! А ты любимица нашей когда-то великой госпожи. Жестокой Судьбы больше нет, но Вердигрис ее помнит. А в Вердигрисе полно злых зеленолицых маршалов, так что Эззи тоже вынужден помнить! – подмигнув в последний раз, новый лидер Вердигриса ее покидает.
