Я укоризненно посмотрела на Келая и решила сменить тему.
— Келай, мне сказали, что сегодня будет какой-то бал? Вы планируете идти?
— Не особо люблю балы, но этот пропускать не буду. Видите ли, это будет первый бал Синная и я обещал оказать ему всяческую поддержку в общении с противоположным полом. — да что же такое! Замучает же парня! Несмотря на рост и общую крупную комплекцию, Синнай выглядел очень юно. Его черты ещё не утратили детскость, большие и наивные карие глаза смотрели на мир с постоянной готовностью удивиться. Я бы назвала его хорошеньким юношей, так бабушка характеризовала некоторых самых застенчивых подростков. Такие, как он, вызывают материнский инстинкт в женщинах от 16 до 80, и я не была исключением, хотелось его накормить, защитить и уложить спать рядом с собой.
— Мне всего девятнадцать, и я тоже никогда не была на балу. И хотя на этот я вряд ли попаду, но, Синнай, милый, не слушайте вы их. Это просто мужланские шуточки тех, кому давно пора покупать лекарство от подагры и старческой немощи.
— Разве вас не представят на этом балу как невесту императора? — юноша искренне удивился и даже немного отвлёкся.
— Понятия не имею, меня никуда не приглашали, кроме того, я хотела вечером научить вас играть в несколько весёлых земных игр. Так что можно сказать, что у меня уже есть планы. Нас сейчас всего четверо, но хотите, я покажу вам как развлекается молодёжь в моём мире?
Они, конечно, хотели, и я объяснила им правила игры в крокодила. Для начала заставила Шаля загадать мне словосочетание (им стал «пьяный дровосек»), а потом лекари пытались угадать. Дело пошло веселее, когда ребята поняли смысл, и дальше мы вовсю развлекались.
Затем я объяснила, как играть командами, и пообещала, что это гораздо приятнее чопорного бала. Так что наши планы встретиться после ужина остались в силе, а сейчас мои тренеры решили разойтись, чтобы немного поспать перед ужином.
От нечего делать я отправилась к себе, чтобы обнаружить там слугу. При виде меня он просиял, взял с меня обещание никуда не уходить из своих покоев до ужина и исчез. Буквально полчаса спустя мне принесли приглашение или скорее даже уведомление о посещении бала, который должен был начаться в десять вечера. Мне было передано быть в комнате в 9.45, чтобы надеть приготовленное для меня платье и быть сопровождённой императором на сам бал.
А вот само платье мне не принесли. Заинтригованная, я отправилась за Салли. Вместе мы стали гадать, во что меня оденут для представления местному обществу. Горничная была лучшего мнения об императоре, поэтому ожидала что-то воздушное и нежное. Я же склонялась к варианту с мешком из-под картошки, а значит необходимо было продумать запасной наряд.
И я с помощью Ованеса представляла Салли разные приходящие в голову дизайны, а она лишь охала от восторга. В итоге самым лучшим был признан вариант с овальным вырезом на груди. Само платье было очень простого кроя, но плотная ткань облегала словно вторая кожа. Верх был светло-песочным, а ниже талии цвет набирал насыщенность и у ног становился бронзовым, как мои волосы.
Вырез был отделан бронзовой окантовкой, которая казалась металлической, но на ощупь была нежной. Понятия не имею как Ованес умеет так имитировать материалы. Рукава и подол были глухими и крайне целомудренными, без единого разреза, а вот изюминкой платья стал вырез — нежной формы узкий овал, опускающийся ниже груди до линии окончания рёбер. Мой бюст в этом вырезе выглядел до того аппетитно, что я сама собой залюбовалась.
Салли сказала, что на последний зимний бал принято одеваться очень откровенно и у многих в вырезах будут виднеться соски, но для меня это было слишком. Вместо этого я обнажила едва ли треть груди, но плотно прилегающая ткань и поддержка Ованеса позволили показать нежную ложбинку под грудью, которую лично я всегда считала гораздо более эротичной, чем глубокий V-образный вырез, который практиковали тут.
Волосы Салли мне уложила так, чтобы они были гладко собраны у висков и открывали уши, а сзади спускались кудрявым водопадом на левое плечо уже в форме фривольных широких кос, переплетённых между собой. Таким образом они мне не мешали, но при этом было видно, насколько волосы у меня яркие и густые. Салли притащила какое-то особое средство и побрызгала им для придания блеска косам. Мы также хорошенько меня надушили, обрядили в сандалии на платформе и восхитились. Став выше, я, наконец, перестала смотреть на горничную снизу вверх, и почувствовала себя увереннее. Продефилировав по комнате и продемонстрировав походку от бедра, я окончательно сразила Салли. Решившись, я попросила её позвать Шаля.
С одной стороны, я доверяла мнению горничной, с другой — он-то действительно был на балах, а не только участвовал в сборах. Когда он постучал, я почему-то застеснялась и сначала прощупала воду.
— Шаль, ты можешь сказать мне честно, можно ли так появляться на балу? У меня нет платья, и я не знаю, что принято носить.
— Ты меня заинтриговала. Показывайся.
— Только обещай, пожалуйста, не издеваться, если я что-то не то надела.
— Э, нет. В жизни каждого мужчины иногда встаёт выбор: очень смешно пошутить или уложить девицу в постель. Тебя я уложить в постель не могу, поэтому остаётся только одно. — хмыкнул он.
— Ладно, тогда хотя бы пообещай никому не рассказывать.
— Обещаю. — я распахнула дверь, а Шаль замер на пороге. Его глаза скользили по вырезу, животу, обтянутому тканью так плотно, что было видно рельеф и ямочку пупка, бёдрам, от которых ткань расходилась струящимся водопадом вниз к полу. Затем его взгляд вернулся к моему лицу.
— Повернись спиной. — я послушно повернулась, а затем сделала несколько шагов по комнате.
— Я надела сандалии на платформе. Такие носят в нашем мире, чтобы казаться выше. Но даже в них буду самой маленькой, наверное.
— Ты будешь самой красивой. Платье потрясающее, такого выреза я ещё не видел и это к лучшему.
— Это не слишком откровенно для вашего мира?
— Нет. — затем он оглядел меня ещё раз и продолжил слегка охрипшим голосом. — Не знаю, с одной стороны, только вырез. И вырезы будут у всех, это же последний зимний бал. С другой, видно кожу под грудью, я такого ни разу не видел, и это выглядит очень нежно и даже трогательно. Синнаю будут сниться сны с твоим участием. Хотя, я думаю, что ему для этого хватило вчерашнего.
— То есть мне можно пойти в таком платье? Или лучше вот так? — Ованес сделал вырез треугольным и применяя на практике все известные мне технологии пушапа.
— Нет, так тоже можно, но лучше верни, как было.
— У нас ещё носят вот так. — Ованес, подчиняясь моему желанию, сначала закрыл полностью плечи и грудь, сделав платье глухим, а затем большими пятнами в бронзовой окантовке он оголил плечо и один бок, чтобы открыть живот и пупок.
— Нет, так точно нельзя. Оголять живот нельзя, это слишком откровенно. — Шаль шумно глотнул, оттянул ворот рубашки и отвёл взгляд. — Извини, что-то у тебя жарко, я попозже зайду. С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня недоумевать, а Салли смеяться в кулачок.
