– Хорошо, – сказала она, – постараюсь уложиться в несколько слов. Я утопила свою новую машину в бассейне.
Боб едва не подавился капустой. Он судорожно глотнул, и Сильвия стала припоминать способы искусственного дыхания – на случай, если капуста все же застрянет у него в горле.
– Что?! Но почему, черт возьми… Да ты шутишь! – с трудом выдавил он.
Теперь Боб ее, наконец, слушал! И ничего, что речь шла не о Гавайях и не о дне рождения. На этот раз ему действительно было небезразлично, что она скажет.
– К сожалению, не шучу, Боб. Если ты по-прежнему хочешь услышать объяснения в двух словах – изволь: мне стало легче на душе.
Боб отложил вилку и стал медленно подниматься. Сильвия подумала, что за многие месяцы это был первый раз, когда он двигался медленно. В последнее время он постоянно куда-то спешил и никак не мог усидеть на месте.
– Ты загнала в бассейн свою новую машину?! – Боб как-то сразу тоже стал скуп на слова.
Сильвия кивнула. Он медленно, как во сне, подошел к окну и посмотрел во двор. Уже почти совсем стемнело, и голубой квадрат бассейна с поблескивающей на дне машиной выделялся особенно ярко. Боб стоял к ней спиной, прижав ладони к оконной раме. В кухне повисла напряженная тишина.
– Зачем ты это сделала, скажи, пожалуйста? – не оборачиваясь, спросил он, и в голосе его звучало неподдельное удивление. – Это же чистое безумие!
Сильвия опустила голову, от ее гневного раздражения не осталось и следа. Она чувствовала себя провинившимся ребенком, нуждающимся в понимании и участии. Наверное, то же самое переживал Кении, когда в детстве его наказывали за какую-нибудь непозволительную шалость.
– Наверное, мне просто хотелось, чтобы у нас появилась тема для разговора… – пробормотала Сильвия.
Боб оторвался от окна, но всего лишь на минуту: его словно магнитом притягивало невероятное зрелище.
– Мне казалось, у нас есть о чем поговорить: Кении, Рини… – он запнулся, не находя, что добавить. – Ну, эти проспекты о Гавайях, наконец…
Сильвия подняла голову и поглядела на мужа. Он по-прежнему завороженно смотрел в окно, а голос его звучал хрипло и как-то неуверенно. Интересно, это так повлияло нервное возбуждение или виной была застрявшая в горле капуста?
– «БМВ» под водой – дикость какая-то! – Боб явно был глубоко потрясен. – Не представляю, что бы со мной стало, если бы это была моя Малютка.
– Но я не привязана к машине так, как ты.
– Но почему ты это сделала, Сильвия? Почему?! – Он даже не заметил язвительных ноток в ее голосе. – Я знаю, ты… человек импульсивный, но не до такой же степени!
– Боб, я не чувствую, что мы с тобой одно целое, как раньше. – Сильвия подняла на мужа полные слез глаза.
– Что за глупость?! Мы ведь с тобой семья, мы вместе.
Боб оторвался от созерцания утопленной машины, подошел к Сильвии и, взяв за руку, повел в мягкую темноту, окутавшую двор. Сильвия с грустью подумала, что не может вспомнить, когда они с Бобом в последний раз держались за руки.
Еще не совсем стемнело, но на живой изгороди и на кустарниках лежали глубокие тени. Сад за домом впечатлял обилием оттенков синего цвета. Когда они стали хозяевами дома, вокруг него не росло ничего, кроме чахлой сосны и неприхотливых хризантем у забора. Но за пятнадцать лет разрослись с любовью посаженные кусты и вечнозеленые растения, так что прежде унылый и заброшенный участок совершенно преобразился. Особой гордостью Сильвии являлись цветы, которые она все эти годы заботливо выращивала.
В небе зажглась первая звезда – единственный источник света в сгущающейся темноте, если не считать искусственного освещения в центре двора. Они направились к отливавшему серебром лазурному зеркалу бассейна.
Боб стоял на краю, не отрываясь глядя на затонувшую машину. Гладкий, со стальным блеском корпус автомобиля на этот раз показался Сильвии похожим на труп акулы.
– Ты уверена, что не теряла управления? Может быть, что-то отказало?
– Нет, – ответила она и подумала, что если что-то и отказало, то в ней самой.
– Но какой все-таки странный случай!
– Боб, это была не случайность…
Она уже приготовилась открыть душу, выплеснуть все, что ее мучило: противоречивые чувства, обида на его равнодушие, потребность во внимании, – но тут Боб заговорил снова:
– Мне кажется, я понимаю тебя…
– Правда? – Она с трудом верила своим ушам. Неужели каким-то невероятным образом смысл ее безрассудного поступка дошел до него? – Ты действительно меня понимаешь?
– Можешь не сомневаться.
Она почувствовала непередаваемое облегчение, а Боб тем временем продолжал:
– В последние месяцы тебе пришлось испытать слишком много нервных нагрузок. Близнецы уехали, потом эти хлопоты с днем рождения… Вот ты и не выдержала. По-моему, есть смысл обратиться к врачу.
– К врачу? – эхом повторила Сильвия. – К психиатру, ты хочешь сказать?
– Не обязательно к психиатру, если ты не чувствуешь в этом необходимости. Но ты немного подавлена, тебе трудно привыкнуть к изменениям в жизни. Может быть, тебе необходим курс гормональной терапии. Наверное, стоит посоветоваться с Джоном и пройти обследование.
– Ты что, снова потихоньку смотришь медицинские передачи? – невесело усмехнулась Сильвия, пытаясь справиться с разочарованием. – За мои гормоны можешь не волноваться. Дело совсем не в этом. Просто мы с тобой стали меньше понимать друг друга – если не перестали совсем. Вот о чем надо беспокоиться.
Боб пожал плечами и снова перевел взгляд на бассейн:
– Интересно, Розали это уже видела? Боюсь, завтра за завтраком всей округе будет о чем поговорить.
– Какая мне разница, кто и что скажет! – упрямо возразила Сильвия. – Мне важно, о чем говорим мы – или не говорим, так будет вернее.
Боб обернулся и взял ее за плечи. Его руки были слишком сильными и теплыми, и все-таки она нервно поежилась.
– Слушай, мы поговорим, о чем тебе хочется, – его бархатистый голос так гармонировал с нежной мягкостью ночи, – но сейчас мне некогда. Я должен ехать на собрание. Завтра за ужином мы все обсудим, обещаю. Это ведь твой день рождения, а значит, вечер полностью принадлежит тебе. – Он взял ее за локоть и отвел от края бассейна. – О машине я позабочусь, не волнуйся. Ничего страшного, если она пробудет там до завтра. – Он помолчал. – И все же, Сильвия, сходи к врачу, вреда не будет.
Боб провел ее по дорожке, открыл решетчатую дверь и помог ей подняться по ступенькам, как будто она была инвалидом. Сильвия хотела что-то сказать, может быть – остановить его, но не могла найти слов.
– А теперь мне надо идти, – повторил Боб. – И не беспокойся, мы обязательно с тобой поговорим.
