Атли поджал губы и потянулся к чашке, но пить не стал, только коснулся горячей глины пальцами, вбирая её тепло.
– А у Аньяны как?
Лель помрачнел:
– Не все Соколы соглашаются с ней разговаривать. Говорят, что будут отчитываться только перед своим капитаном.
– Что это значит? Она их главнокомандующая… – Атли поднялся на ноги, готовый отправиться в кабинет к Аньяне.
– Атли, сядь, – покачал головой Лель, улыбка исчезла с его лица, в глазах появилось предупреждение. – Ты не можешь её во всём контролировать, пусть сама разбирается. Довольно того, что ты вручил ей роль главнокомандующей, не спросив, хочет ли она того.
Атли, удивлённый такой переменой в Леле, сам не заметил, как снова оказался в кресле.
– У меня не было другого выбора.
– А с чего ты взял, что вообще должен был этот выбор делать? – Лель откусил баранку, и в его голос вернулось дружелюбие.
– Я… Аньяна была самым быстрым и надёжным средством, чтобы отстоять независимость Гвардии.
– Так Аньяна «была средством». – Лель попробовал слова на вкус и грустно улыбнулся.
– Нет, конечно нет! – Атли покачал головой, ужасаясь, как чудовищно его слова прозвучали со стороны. – Аньяна очень ценна и важна…
– Ты продолжаешь говорить о ней как о вещи, – в голосе Леля не было упрёка, только отражение действительности.
Атли замолчал, нахмурился и уставился в чашку, чувствуя, как щёки заливает стыдливым румянцем. Слова Леля забирались между рёбрами и скребли по живому.
– Напомни, почему ты уехал из Северных Земель? – спросил Лель вкрадчиво.
Атли не отвечал, но Лель не торопил.
Почему он уехал? Почему сбежал? Потому что отец хотел сделать из него нового вожака, отражение себя, хотел, чтобы Атли воплотил в себе его надежды и его будущее, а Атли не хотел и не собирался. Он не был готов. И Аньяна не была готова. Девятнадцатилетняя девчонка, которая и капитаном-то не успела стать. Она сказала ему, сама сказала, что это не её роль, но он не слушал, он не услышал, он настоял. Атли сделал с Аньяной ровно то, от чего убегал сам. Он снова поступил как отец.
– Понимаешь, о чём я? – тихо спросил Лель.
Атли кивнул, всё ещё не глядя на него.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – выдавил он, ненавидя каждое сказанное слово.
– Атли, – Лель приблизился и наклонился, чтобы поймать его взгляд. Его карие глаза искрились. Тёплые пальцы коснулись ладони Атли, – я ничего от тебя не хочу. И ты не должен ничего делать, даже если я попрошу. Только если сам того захочешь.
– А если Аньяна не справится?
– Если она попросит нас о помощи, – Лель сделал ударение на слово «попросит», – мы ей поможем. Не лишай её выбора. И себя тоже.
Дверь хлопнула, Атли вырвал руку из пальцев Леля и откинулся на спинку кресла. В кабинет влетела Аньяна.
– Будто бы и не было никакого Аспида! – воскликнула она и упала в свободное кресло. – Мы обыскали все подземелья и чердаки, и ни-че-го!
– Это не чернокнижники, это призраки какие-то получаются, – продолжила сетовать Аньяна. – Никто не заметил, как они зашли. Никто не заметил, как они вывели громадного Аспида. Ну, ладно, скрылись они, допустим, в общей суматохе. Но с первыми двумя пунктами-то что делать?
– Заклятие отвода глаз? Иллюзия? – предположил Лель. – Белогору с Всадниками ведь тоже удалось как-то протащить Аспида через весь город незаметно.
– Допустим. – Атли расстегнул верхнюю пуговицу кафтана, чтобы стало легче дышать. – Но это не объясняет, где они держали Жнеца столько лет.
– Там, где его никто и не подумает искать? – пробормотал Лель скорее самому себе.
– Знать бы ещё, где это, – отозвалась Аньяна.
На улице послышались гомон и крики. Атли вскочил с места и подбежал к окну. В ворота гарнизона под дружное ликование и улюлюканье толпы горожан въехал отряд Соколов во главе с Ярославой, следом за ними громыхала телега с огромной чёрной головой Аспида на ней.
Отрубленная голова Жнеца глядела на Атли потухшим золотым глазом. Второй – пронзённый мечом Кирши – превратился в чёрную, будто бы выжженную, впадину. Даже одна мёртвая голова Жнеца внушала страх, и хоть люди, столпившиеся за воротами гарнизона, ликовали, всё равно жались друг к другу, словно голова могла вот-вот ожить и испепелить остатки Даргорода.
Ярослава выглядела довольной, а в глазах сопровождающих её Соколов читалось неприкрытое восхищение новым капитаном. Она сидела на вороном коне в красном, туго подпоясанном кафтане. На груди Ярославы блестела брошь Миры – золотой сокол. Она стянула с головы меховую шапку и с кривой усмешкой на пухлых губах коротко кивнула Аньяне.
– Принимай работу, командующая! – сказала она. – Я обещала вернуться с головой Аспида, и я сдержала слово.
– Сама его убила, – шепнул Сокол оказавшемуся рядом Ворону, но Атли его услышал.
– Одним ударом голову снесла, – подхватил другой. – Мы даже глазом моргнуть не успели! Вот это сила!
Атли удивлённо посмотрел на Ярославу, та ответила насмешливым взглядом. Похоже, ей доставлял удовольствие вид его растерянного лица.
Лель подошёл к голове Жнеца почти вплотную и уже соскабливал с его языка что-то в склянку. На лице Журавля сосредоточенность смешивалась с печалью, и Атли почти слышал, как голосом Аргорада Лель произносит: «Как же жаль потерять такое редкое создание».
– Можете отнести голову в лабораторию корпуса Журавлей? – Лель обратился к Соколам, пряча склянку в карман. – Я бы хотел её изучить.
Соколы бросили вопросительный взгляд на Ярославу, та одобрительно кивнула. А Атли снова почувствовал укол злости и досады – как и говорила Аньяна, Соколы были на её стороне. И уж тем более теперь, после такого триумфального похода. Если до этого у кого-то и оставались сомнения, что эта странная чародейка способна на что-то, кроме разговоров о политике и красивых фокусов с чарами, то теперь они окончательно развеялись. Ярослава стала капитаном и отвоевала своё место в Гвардии – в этом не осталось сомнений.
– Как ты это сделала? – первое, что спросила Аньяна, когда за командирами закрылась дверь малого зала.
– Я думала, ты меня для начала поздравишь, – вскинула брови Ярослава, грациозно опускаясь на ближайший стул. – Или хотя бы дашь отдохнуть с дороги.
Она выглядела как царица после лёгкой обеденной прогулки, а не как чародейка, неделю проведшая в погоне за чудищем. От неё даже пахло не потом и лошадьми, а летней сиренью и яблоками. Только на вороте кафтана притаились две горошины тёмной крови – единственное напоминание о том, что она всё же пролилась.
– Ты убила чудище, которое практически невозможно убить. – Атли был безукоризненно вежлив. – Будь ты на нашем месте, тоже бы сгорала от любопытства. Или это один из тех вопросов, которые неприлично задавать чародейкам?
