– Конечно!
Лель вздохнул и взглянул на Атли, казалось, немного разочарованно, словно тот не сумел оправдать его ожиданий, или же Лель просто глубоко сожалел о чём-то, известном лишь ему одному.
– Свобода бывает разной, Атли, но свобода – это всегда выбор. И если этот выбор сделан по доброй воле, если он не ограничен правилами, страхом, чьей-то железной рукой, если выбор сделан из любви, то он честнее и ценнее. Ты не убиваешь ближнего потому, что не желаешь убивать его, или потому, что боишься наказания?
– Не так важно, что ведёт меня, важно, что я в итоге делаю или не делаю. И если страх наказания остановит кого-то от убийства, то этого уже достаточно.
– А в любви? – спросил Лель, не глядя на Атли. Он наблюдал за тем, как Мила катается на спине, нежась в солнечных лучах. – Ты бы хотел, чтобы тебя любили по доброй воле?
– А это тут при чём? – бросил Атли, наверное, чуть резче и грубее, чем требовалось.
– Как же. – Лель поднял глаза, и от этого пронизывающего взгляда у Атли по спине побежали мурашки. – Ты боишься, что если отпустишь любовь, то она тут же покинет тебя. Если не держать её изо всех сил, то она выскользнет из пальцев, потому что станет свободна. Потому что ты больше не сможешь её контролировать. Ты против свободы, Атли, не потому, что веришь в силу ограничений, а потому, что свободу ты просто не можешь себе позволить.
– Глупости! – Атли вскочил на ноги и рванул ворот кафтана, который вдруг туго обхватил горло, мешая дышать. Нитки затрещали, но выдержали, пуговицы выскользнули из петель, но дышать легче не стало. – Ты ничего обо мне не знаешь!
– Тогда почему ты так злишься? – вскинул брови Лель.
Атли резко дёрнулся и выдохнул, словно Лель отвесил ему хлёсткую пощёчину. Медальон до боли врезался в ладонь, и только тогда Атли понял, что сжимает дрожащие кулаки.
– Я злюсь, потому что чернокнижники творят беспредел! – воскликнул он, выставляя вперёд руку с медальоном, словно щит. – Потому что они убивают людей, а мы даже не знаем, где их искать и как остановить! А ты… ты их тут оправдываешь!
– Я не оправдываю их злодеяния. – Лель вскинул руки, сдаваясь. – Я лишь пытаюсь сказать, что не все чернокнижники – кровожадные убийцы. Но только та часть из них, что извратила понятие свободы и…
– Ты слышишь себя? – нервно засмеялся Атли. – Предлагаешь спрашивать каждого попавшегося чернокнижника, не убийца ли он?
Взгляд Леля стал колким и холодным.
– А ты предлагаешь убивать каждого, кто поклоняется не твоим богам?
– Нет, я… Почему ты всё переворачиваешь с ног на голову? – Атли всплеснул руками, растеряв все слова и аргументы.
– Я просто хочу, чтобы ты выглянул из той темницы, куда заточил самого себя. – Лель отвернулся и склонился над головой Аспида. – Ключ у тебя есть.
Атли глядел Лелю в спину и тяжело дышал. Темница. Что он городит! Уж кто-кто, а Атли вырвался из «темницы» давным-давно, когда уехал из Северных Земель. Там он был заперт, там он не мог дышать, там его окружал каменный мешок отцовской власти. Там он мечтал, что всё изменится, когда он вырвется, уедет и никогда больше не вернётся. Там… там… Атли рухнул обратно на софу и закрыл лицо руками. И у него же получилось. Получилось. Получилось же? Он освободился, разорвал связи с отцом и уехал навстречу новой жизни.
Только вот ничего не изменилось.
Атли так и остался в холодной темноте, накрытый чужой, могущественной тенью. Совершенно один.
Возможно, ему, как и Жнецу, предстоит томиться в темнице до конца своих дней, куда бы Атли ни бежал. И всё, что от него останется, – рассыпанная по полу клетки чешуя.
Погодите-ка. Атли оторвал ладони от лица и растерянно посмотрел на Леля. Жнец пятьдесят лет сидел в подвале гарнизона, и всё, что от него осталось там – чешуя и следы когтей? Или, хотите сказать, огромный ящер настолько чистоплотен, что выносил за собой ночной горшок?
Ладно, допустим, до смерти его темницу чистили Мира и Аргорад. Но после? Кто делал это после?
– Кто-то уже был в темнице после нас? – спросил Атли.
– Вроде нет. Аньяна попросила меня изучить и закрыть подземный ход под ней, но я ещё не успел…
– Нужно срочно вернуться в подземелья, – бросил Атли, вскакивая с места.
Гарнизон оживал. Вороны прибывали каждый день, стекаясь, по приказу Аньяны, со всех концов Вольского Царства. Коридоры заполнили чёрные кафтаны, и повар даже перестал справляться с готовкой. Сотня Воронов в гарнизоне разом – такого Атли не видел даже в те дни, когда воспитанники принимали присягу, впервые надев чёрные кафтаны.
Атли с Лелем быстро шли по коридору, догоняя стайку Воронов, которая, судя по всему, направлялась на обед.
– Чтобы мной командовала какая-то Журавлиха? Держи карман шире, – сказал один из них.
– Командующим должен был стать кто-то из Воронов или Соколов, – подхватил другой. – На кой бес нам целительница? Что она накомандовать сможет?
– Слышали, Ярослава завалила целого Аспида? Зуб даю, из неё командирша вышла бы что надо.
– Уж точно лучше этой.
– Какие-то проблемы с командующим Аньяной? – зычно бросил Атли в спины Воронам.
Те синхронно вздрогнули и обернулись. На лицах их застыл испуг.
– Н-никак нет! – вытянулся по струнке Ворон, которого Атли услышал первым.
– У остальных? – Атли смерил их грозным взглядом.
– Никак нет! – крикнули остальные.
– На этот раз буду считать, что ослышался. А если у вас есть какие-то вопросы к командирам, решайте их со мной. Ясно?
– Так точно!
– Вольно! – рявкнул Атли и прошёл мимо.
Вороны за его спиной зашептались, но он уже не слушал.
– Не несись так, объясни нормально, чего ты так сорвался? – Лель догнал его на повороте.
– Дерьмо, – кинул Атли.
Лель недоумённо нахмурился.
– Прекрасно! Отхожее место в другой стороне, – попытался пошутить он.
Атли сбежал по лестнице, ведущей в подземелья. Лель замешкался на входе, снимая со стены факел.
– С момента, как мы впервые оказались в темнице Аспида, мне всё что-то не давало покоя, – бросил через плечо Атли. – И я никак не мог понять, что же. И вот благодаря твоим дурацким рассуждениям я наконец додумался. В темнице было слишком уж чисто.
– На полу не было навоза, – задумчиво проговорил Лель.
– Думаешь, чернокнижники стали бы прибирать за Аспидом?
– Вряд ли.
– Вот и я так думаю.
В темнице ничего не изменилось. Тот же огромный каменный мешок с дырой в полу, та же сырость и тот же запах плесени.
– То есть навоза нет, но чешуя есть. – Лель водил факелом по сторонам, стараясь отыскать что-то на полу. – Бессмыслица какая-то.
