Они вернулись той же ночью, только было их уже не трое, а добрая дюжина.
Кирши оказался в худшем своём кошмаре.
Хару кричал, размахивая катаной. Кирши успел убить троих, прежде чем его скрутили и поставили на колени. Двое других разбойников повалили на землю Хару.
– Эй, да никакая это не девчонка! – разочарованно крикнул один из разбойников, тот, который удерживал отчаянно сопротивлявшегося Хару. – Вот так незадача, мужики!
Разбойники загоготали.
– А рожа какая смазливая, красивая, хоть и узкоглазая. – Рыжебородый разбойник, который, кажется, был за главного, ухватил Хару за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Так, может, и сойдёт за девчонку. Не пропадать же добру, а!
Разбойники снова загоготали, а Кирши зарычал зверем, пытаясь вырваться из захвата. Резкий удар под дых согнул его пополам, заставив судорожно хватать ртом воздух.
– С этим осторожнее, – обернулся главарь. – Щур сказал, что он с именами что-то ворожит. Так что не болтайте попусту. Собирайте добро в мешки, а потом развлечёмся с ними.
Кирши взглядом искал в толпе Щура или одного из его дружков, чьи имена он знал, но, похоже, они, осознавая опасность, предусмотрительно не пошли на дело.
Разбойники перетряхивали вещи, что-то складывая в свои мешки, что-то за ненадобностью бросая в костёр. В пламя полетели карты, книги и рисунки Хару.
Кирши ждал возможности, цепко следя за каждым из разбойников. Всего одна ошибка, ему нужна лишь одна их ошибка. Первую они уже допустили, не заткнув Кирши рот.
– Вань, проверь лошадей. – Они были далеко, но Кирши услышал.
– Иван, убей всех! – крикнул Кирши и, чувствуя, как отвлекаются на крик его пленители, улучил возможность вскочить и сбить одного из них с ног.
Началась суматоха. Ваня бросился на ближайшего разбойника, а тот, явно не желая убивать друга, замешкался, за что и получил нож под рёбра.
Кирши выхватил нож из сапога и вонзил его в глаз одному из тех, кто его держал. Второму вспорол горло и рванул к мечу, лежащему у костра. Он не помнил их лиц, только кровь, что проливалась с каждым новым взмахом меча. Его самого тоже достали: чей-то меч полоснул руку, другой задел бок. Всё происходящее превратилось в бешеный хоровод огня, боли и крови. И Хару.
Кирши старался не выпускать его из виду. Видел, как он, воспользовавшись суматохой, отполз к деревьям. Отлично, он в безопасности. Кирши сильнее сжал рукоять меча и расправил плечи – теперь можно не бояться за него и биться без оглядки.
Ломались кости, рвались мышцы, на землю летели отрубленные головы. Кирши выхватил из криков ещё пару имён и тут же пустил их в ход, обращая врагов в союзников. И они покорно убивали своих друзей. Пока не остались одни на поле боя и пока им, уже безоружным, Кирши без жалости не снёс головы.
Он тяжело опёрся на меч, глядя по сторонам, думая, что заметил что-то. Что что-то упустил. Но кровь хлестала из ран, а боль мешала сосредоточиться. Всё, что он видел – расплывающиеся перед глазами трупы.
– Держись! – Хару подхватил его, заключая в объятия и помогая удержаться на ногах. – Всё хорошо.
– Я что-то… должен закончить, – покачал головой Кирши, тяжело дыша. Тепло Хару придавало ему сил.
– Всё уже закончилось. – Хару поцеловал его в висок. – Пойдём, надо тебя подлатать.
Он вздрогнул и дёрнул Кирши куда-то вбок, разворачивая. Слишком поздно Кирши понял, что произошло, слишком поздно осознал, что именно упустил. Хару заметил арбалетчика первым. Кирши ранил его, но не добил. Он не добил его.
Они могли бы оба уцелеть, если бы Хару оказался немного быстрее. Совсем чуть-чуть.
Хару, удивлённо взглянув на Кирши, начал падать. Болт глубоко вошёл под лопатку. Кирши взвыл. Обхватил Хару за талию и аккуратно уложил на землю.
Арбалетчик трясущимися руками пытался уложить в арбалет новый болт, но Кирши не позволил ему закончить. Меч вошёл в тело несколько раз. Ещё и ещё, чтобы наверняка. Он должен был сделать это сразу. Сразу!
Хару лежал на боку, дышал хрипло и прерывисто, из уголка губ тянулась вязкая кровавая нить. Кирши рухнул на колени за его спиной, не зная, что делать и за что хвататься.
– Потерпи, Хару, потерпи. – Кирши взялся за болт, Хару застонал. Сил кричать у него уже не было. Болт хрустнул, ломаясь. – Всё заживёт, всё…
Хару дрожал, невидящий взгляд его бродил по звёздному небу, а руки пытались схватить Кирши за одежду, но были слишком слабы и снова и снова бессильно падали.
– Не уходи. – Кирши навис над Хару, накрывая собой, будто птица, защищающая своё гнездо. – Пожалуйста, не уходи. Хару, я приказываю тебе остаться!
– Я… – выдавил Хару, и холодная рука его, коснувшись щеки Кирши, соскользнула и упала на землю, – здесь.
Воздух с хрипом покинул лёгкие, взгляд замер, и Хару, вздрогнув в последний раз, обмяк на руках Кирши.
Кирши закричал. Это был бессильный, мучительный, почти звериный крик, который превратился в тихий, болезненный стон.
Он не знал, сколько просидел так, обнимая и укачивая на руках Хару. Он сидел и чувствовал, как жизнь медленно покидает и его самого. Пальцы сами собой скользнули за пазуху и достали оттуда смятый, влажный от пота и крови лист. Оберег с нарисованным Баку – пожирателем кошмаров. Оберег, что нарисовал для него Хару. Оберег, который пришло время вернуть.
– Добрых снов, Хару, – прошептал Кирши, закрыл ему глаза и вложил оберег в безвольную руку. – И до встречи.
Хару, как ему показалось, улыбнулся во сне.
* * *
Кирши, вздрогнув, открыл глаза. Василиса лежала напротив, свернувшись калачиком, и мирно сопела. Солнечные лучи, что стрелами пронзали комнату, отгоняли остатки сна. Кирши придвинулся ближе к Василисе, чтобы вдохнуть её запах. Живой, тёплый, согретый сном, который говорил, что она здесь, рядом, что её возвращение реально, что она реальна.
Кирши хотел обнять её, прижать к себе и спрятаться от мира в её – теперь таких смешных и коротких – волосах. Но боялся разбудить и напугать. Вчера она испугалась его близости, он заметил это по глазам, по тому, как она побледнела, как напряглись её плечи и спина. Внутри всколыхнулась злость. Отчего-то Кирши не сомневался, что этот страх – дело рук Финиста. Но Василиса ничего не рассказала об этом ночью, а он не стал спрашивать. Зато она рассказала много других удивительных и страшных вещей, что ей довелось пережить, и Кирши видел, как она изменилась. Стала жёстче, резче, осторожнее, подозрительнее. Как дикий зверь, всё время подобранный, напружиненный, готовый к нападению. Так выглядели почти все Вороны после пары лет службы. Что ж, путь Василисы оказался немного короче.
– Долго ещё будешь на меня пялиться? – пробубнила Василиса, не открывая глаз.
– Ещё пару минут, – серьёзно ответил Кирши. – Пытаюсь понять, чем это твоё тело отличается от прежнего.
