– Вот почему мы заправили ровно столько, сколько нужно, чтобы доехать сюда и вернуться, – ответил Фрэнки.
– Вам, тупоголовым мальцам, еще многому предстоит научиться, – заметил Кармин, покачав головой. – Не забывайте, что мы застали времена, когда империи строились без мобильных телефонов.
«Ага, а люди ездили на ослах», – хотел добавить Винни, но прикусил язык. Старшие злились, когда с ними препирались. Винни не помогало даже то, что он был сыном Кристофера. За неуважение они могли отвесить пощечину, а то и что похуже.
– Ладно, идем, придурок, – сказал Кармин Доберману.
Тот взглянул на Винни.
– Не смотри на Вина, – бросил Кармин. – Иди. – Он толкнул Добермана в сторону улицы, и они двинулись через стоянку к западной стороне кампуса.
– Сегодня мы проникнем внутрь и выясним, как тут все устроено, – сказал Фрэнки. – Если кто-нибудь спросит, мы с Кармином ваши дяди, и мы все из Сан-Франциско.
Кармин ухмыльнулся, глядя на Добермана:
– Ни за что не буду родственником этого дебила с куриными мозгами.
– Курица поумнее слизняка будет, – проворчал Доберман себе под нос.
Кармин остановился, склонив голову набок:
– Ты что-то сказал, звездюк мелкий?
– Бросьте, парни, давайте просто поскорее покончим с этим дерьмом, чтобы вернуться домой в приличное время, – сказал Винни, вставая между ними. Он посмотрел на оплывшее, покрытое шрамами лицо Кармина. Сравнение со «слизняком» казалось весьма подходящим.
– Вин прав, – сказал Фрэнки. – Давайте уже это сделаем. Хотелось бы вернуться домой до рассвета.
Доберман зашагал к лагерю, и Кармин плюнул на землю, почти попав младшему на штаны. Они перешли улицу и приблизились к очереди беженцев.
Неделей раньше, когда по всему городу еще шли бои, эти очереди были в тысячу раз длиннее. Теперь они уменьшились, но все равно оставались довольно длинными и ползли очень медленно, дюйм за дюймом.
Винни видел здесь и приезжих, и «анджелинос»
[60], которые лишились жилья во время бомбардировок и последовавших за ними пожаров. Даже богачи бросили свои особняки ради чистой воды и еды, когда израсходовали собственные запасы. Лагеря же считались безопасными зонами, недоступными для бомб АВП и ракет ВМС.
На входе работало несколько сотрудников департамента шерифа в коричневой форме и бронежилетах, вооруженных автоматическими винтовками. Заместители шерифа досматривали беженцев, а копы и несколько военных, также охранявших лагерь, болтали друг с другом.
Заняв очередь, Винни натянул на нос бандану. От беженцев пахло еще хуже, чем от улиц. Большинство были грязными после долгих скитаний, но некоторые были в дизайнерской одежде и с дизайнерскими сумками, полными вещей, – видимо, это были жители Бель-Эйр.
Очередь постепенно продвигалась, и со временем Винни перестал обращать внимание на сетования и запахи. Такова была реальность нынешней Америки, и в ближайшее время перемен ждать не следовало.
Через час они подошли к блокпосту.
Рослый заместитель шерифа жестом подозвал Кармина.
– Сколько вас? – спросил он.
– Четверо, – ответил Доберман. Он опередил Кармина, заговорив с чиновником, которого, судя по бейджу, звали Нейт Пресс. – Это мои дяди, а это двоюродный брат. Почти всю нашу семью убили в Сан-Франциско, и мы приехали сюда пожить у моей тети, которая…
Заместитель шерифа внимательно смотрел на Добермана.
– Она погибла, когда ударили по Лос-Аламитос, поэтому мы здесь, – объяснил Доберман.
– Сочувствую, – печально сказал Нейт Пресс. – Документы у вас есть?
Они передали ему калифорнийские водительские права, выписанные на вымышленные имена. Нейт взглянул на них и вернул им.
– Кто-нибудь из вас служил в войсках? – спросил он.
– Нет, сэр, – сказал Доберман.
Кармин, Фрэнки и Винни покачали головами.
– Это все ваши вещи? – спросил Пресс.
– Да, сэр.
– Оружие есть?
– Нет, сэр, – ответил Доберман.
– И сколько вы, ребята, скитались?
– Несколько недель, – ответил Доберман.
Пресс оглядел их, обратив внимание на обувь, которая вполне подтверждала сказанное.
– Ладно, у нас есть для вас место в четвертой зоне, – сказал он. – Это рядом со стадионом. Если ищете работу – в полиции Лос-Анджелеса и в нашем офисе шерифа есть информационные стенды. Как только зарегистрируетесь, сможете приходить и уходить, когда захотите. Используйте для этого северный выход.
– Спасибо, заместитель, – поблагодарил Доберман.
– Еще четверо! – крикнул Пресс и, порывшись в коробке, вынул желтые пластиковые браслеты. – Наденьте это.
Ворота открылись, и Винни с троицей солдат Моретти прошли через металлодетектор. Еще двое заместителей шерифа сопровождали их, пока они не миновали последний пропускной пункт.
– Сделаешь так еще раз – шею тебе сломаю, – сказал Кармин.
– Чувак, твой английский ни к черту, – ответил Доберман. – Он в твою историю ни за что бы не поверил.
Фрэнки поднял руку:
– Заткнитесь уже оба. Вы понимаете, что мы прошли, а у нас даже сумки не проверили?!
Кармин пожал плечами:
– И что?
– Это значит, что пронести товар будет так же просто, как уломать шлюху.
– Ага, но все равно нужно будет проходить через это, – заметил Доберман и мотнул головой в сторону одного из призывных пунктов, о которых упомянул Нейт. У входа в университетское здание с эмблемой полиции Лос-Анджелеса стояла очередь в дюжину человек.
Полицейские входили и выходили через центральный вход. На шесте развевался флаг Калифорнии, на соседнем шесте болталась оборванная веревка. Это была территория повстанцев.
– Идем, – сказал Фрэнки, направившись вокруг зданий кампуса в центр лагеря.
Лагерь гудел, как пчелиный улей. Вокруг трейлеров ФЕМА теснились палатки всех цветов и размеров.
Свободное место было только вокруг теплых зон, где в пятидесятипятигалонных металлических бочках танцевало пламя. Беженцы толпились вокруг, грея руки. Винни оглянулся на виллы на склонах холмов. Контраст был разительным. У сотен биотуалетов стояли очереди, запах разносился по всему огромному пространству лагеря.
– Давайте разделимся и встретимся у северного выхода через два часа, – сказал Кармин. – Вин, идем со мной. Доберман, ты идешь с Фрэнки.
Кармин пошел вперед, опустив голову, и Винни поплелся за ним вглубь лагеря – туда, где под работающими от генератора фонарями устанавливали белые палатки. Люди, которые там работали, были одеты в одинаковую форму. Это были сотрудники иностранных гуманитарных организаций.
