Она радостно кивнула и подбежала к брату, чтобы обнять.
Доминик попрощался с родителями и морпехами.
– Будь осторожен, – сказал Беттис.
– Не беспокойтесь, я его прикрою, – сказал Лось. – И спасибо. Вы чертовски круто сражаетесь с АВП. Полиция Лос-Анджелеса вам благодарна. Все мы.
– Мы выполняем свой долг, сынок, – ответил Маркс.
Подойдя с Лосем к его машине, Доминик увидел, что та была довольно потрепанной.
– Черт, она…
– Ездит на ура, детка, – сказал Лось, похлопав по капоту.
– А дырки от пуль?
Лось провел ладонью по изрешеченному металлическому корпусу.
– Пару дней назад по мне стреляли из встречной машины. – Он коснулся бронежилета. – Повезло, что я был в этом.
Дом открыл скрипучую пассажирскую дверь. На ней тоже было несколько пробоин. На черном сиденье виднелись высохшие бурые пятна. Лось завел двигатель, зажглась подсветка на покрытых трещинами датчиках.
Машина с грохотом ожила, и на приборной панели включилось радио.
– Сейчас вернусь, – сказал Лось, открыл багажник и достал кевларовый жилет. – Надень-ка это.
Дом стянул толстовку с капюшоном и вынул «Глок» из заднего кармана джинсов.
– Ничего, что я с этим?
– Чувак, я был бы против, если бы ты поехал со мной пустым, – ответил Лось, выезжая со двора.
Паутина трещин мешала обзору, но Доминик видел заколоченные окна дома. Он чувствовал, что мама смотрит им вслед, хотя не мог ее видеть.
Елена еще не вполне смирилась с тем, что старого мира больше не существовало и теперь они жили в новом. Но Доминик и Лось понимали, что их прежние мечты погибли.
Дом осмотрелся. Теперь это было его будущим.
– Ты готов, детка? – спросил Лось с ноткой воодушевления.
Доминик разделял его эйфорию, и не потому, что смог наконец выбраться из дома. Он был готов сражаться – а в этом он был хорош.
– Рад, что с твоим отцом все в порядке, – сказал Лось. – И с его друзьями тоже.
– Им повезло, что все живы.
– Я слышал, было жестко, чувак.
Дом вздохнул:
– В Анахайме погибло много хороших ребят.
– Нам тоже неслабо достается. Многие копы гибнут на улицах, наверное, ты в курсе. Камилла вчера чуть не пополнила эту статистику.
– Что?! – воскликнул Дом, уставившись на друга.
– На ее машину напала группа «Бладс», ее напарника убили, а потом выбили пассажирское окно и вытащили ее. Ее хотели изнасиловать, но помощь подоспела в последний момент.
– Господи, – проговорил Дом. – Она цела?
– Ага, и уже вернулась к работе. Отделалась парой синяков, но сильнее всего, конечно, пострадала психологически.
Доминик покачал головой. Всего полгода назад он обсуждал с ней колледжи и планы на будущее. Он мечтал стать профессиональным бойцом смешанных единоборств, но знал, что ему не хватает таланта, и поэтому решил получить степень в области предпринимательства.
Камилла хотела стать учителем. А Лось мог стать актером или футболистом. Но сейчас они боролись за выживание, став патрульными полицейскими.
Хотя Лося это, казалось, не расстраивало. Он ухмылялся, обгоняя пешеходов, велосипедистов и пикап, нагруженный всяким хламом.
– Битва за город между повстанцами и АВП, может, и закончилась, но для полиции все только начинается, – сказал Лось. – Я рад, что ты со мной, чувак. Может, я смогу убедить лейтенанта назначить тебя моим новым напарником.
Дом взглянул на него:
– А что случилось со старым?
– Его убили на третий… – Он печально покачал головой. – Убили на третий день его патрулирования. Он был нашего возраста, чувак. Его звали Скип.
– Ого, – проговорил Дом, не зная, что еще сказать. Он чувствовал, как ветер просачивается сквозь дыры от пуль – тех, что пробили дверь и тело Скипа.
Дом покрепче затянул бронежилет.
На приборной панели затрещало радио, и салон заполнил голос диспетчера.
«Два сорок пять, вооруженное нападение. Несколько подозреваемых, запрос подкрепления. Любой доступный наряд».
– Одиннадцать-шестнадцать, – сказал Лось. – Через восемь минут.
Он поставил рацию на место.
– Спокойной ночи, – сказал он со вздохом.
Он включил стробоскоп и под вой сирены проскочил четырехсторонний знак «стоп». Машины на светофоре подождали, пока полицейский патруль проедет мимо.
Лось свернул на северо-восток, на шестьсот пятое шоссе – в сторону Индастри и Маунт-Болди. Вдоль шоссе тянулись заборы и палисадники, окружавшие дорогие дома. Многие были брошены или заняты бродягами.
– Банды покинули старые места обитания и переехали сюда, – пояснил Лось.
Вдоль жилых кварталов были припаркованы десятки патрульных машин. Еще несколько стояли на перекрестке. Лось расстегнул кобуру.
– Черт. Похоже, мы опаздываем на вечеринку. Не отставай, Дом, – сказал Лось.
Доминик выбрался из машины, пытаясь осознать, что это и есть мир, в котором они теперь жили. Мир, где его лучший друг спокойно рассказывал о насилии и убийствах ради батончика мюсли.
Здесь, казалось, была бандитская перестрелка. На дороге валялись распростертые тела. Еще одно свисало из изрешеченной пулями машины.
– У нас один живой! – крикнул коп и открыл заднюю дверь черного внедорожника.
Полицейский отступил, держа дробовик нацеленным на заднее сиденье. Лось выхватил пистолет и жестом показал Дому держаться сзади.
Полицейские заковали подозреваемого в наручники и уложили ничком на асфальт. Он не был похож на бандита – крепкий парень в дорогом костюме, остроносых туфлях и с зачесанными назад волосами, которые не растрепались даже когда его швырнули на землю. Увидев темное пятно на костюме, Доминик понял, что он был ранен в перестрелке.
– Чисто, – сказал другой полицейский.
Один из погибших товарищей раненого все еще сидел на переднем сиденье, прислонившись головой к окну. Остальные две машины – побитые пикапы – врезались во внедорожник на перекрестке, очевидно, напав из засады.
В них виднелось несколько тел. Судя по одежде, бритым головами и татуировкам, они были из «Нортеньос».
– Ладно, поехали отсюда, чувак, – сказал Лось. – Они справятся.
– Кто эти люди?
– «МС-13» или типа того, но не знаю насчет парня в крутых туфлях. Он ругался по-итальянски, когда мы его нашли. По крайней мере, мне кажется, что это был итальянский.
Дом проследил за тем, как парамедики уложили раненого на носилки и погрузили в машину скорой помощи. Ему еще повезло, что его взялись лечить. Судя по опыту Доминика, бригады медиков, как правило, приезжали после того, как жертвы умирали от потери крови.
